Младший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН Ева-Евдокия Фетисова рассказала о том, как изменение климата влияет на экосистемы.  За последние 100 лет в мире произошли серьезные изменения климата – повысилась средняя температура воздуха, а также содержание углекислого газа в атмосфере. Это значительно повлияло на фауну. Так, на юге Китая выросли численность и разнообразие летучих мышей, что поспособствовало формированию новых видов коронавирусов, в том числе опасных для человека, выяснили американские ученые. Экологи рассказали «Газете.Ru», есть ли риск возникновения новых пандемий в связи с климатическими изменениями. Коронавирус SARS-CoV-2 мог возникнуть из-за глобальных изменений климата, выяснила группа ученых из Кембриджского университета, Потсдамского института изучения климатических изменений и Гавайского университета. Соответствующее исследование было опубликовано в научном журнале Science of the Total Environment. За последнее столетие масштабные климатические изменения произошли в провинции Юньнань на юге Китая и граничащих с ней районах Мьянмы и Лаоса. Речь идет о повышении средней температуры и содержания углекислого газа в атмосфере, что повлияло на изменение типа растительности в этих регионах. «Это создало подходящую среду обитания для многих видов летучих мышей, которые преимущественно живут в лесах и являются активными переносчиками коронавирусов», — говорится в исследовании. Ученые составили карту растительности за последние 100 лет, используя данные о температуре, осадках и облачности. Также они изучили информацию о растительных предпочтениях летучих мышей, чтобы определить глобальное распространение каждого вида в начале 1900-х годов. Выяснилось, что за этот период видовое разнообразие летучих мышей изменилось по всему миру. «Поскольку климат изменил среду обитания, многие виды перебрались в другие районы, перенося с собой свои вирусы», — заявил один из авторов, сотрудник факультета зоологии Кембриджского университета Роберт Бейер. По его словам, это привело к появлению более вредоносных возбудителей заболеваний. Так, в Юньнань, например, перебралось 40 новых видов летучих мышей, которые могли стать переносчиками многих новых типов коронавирусов. По мнению исследователей, эта область в Юго-Восточной Азии и есть главная зона, где мог возникнуть и SARS-CoV-2. При этом большинство коронавирусов, переносимых летучими мышами, не передаются человеку, подчеркнули авторы. Однако увеличение их количества в конкретном регионе, вызванное изменением климата, повышает вероятность, что там может вновь появиться вирус, опасный для людей. С этим утверждением согласилась эколог Елена Катаева. «Животные переносят разные виды вирусов. Последние мутируют — и чем больше мутаций, тем выше риск возникновения вирусов. При этом животные из-за изменения климата рождаются чаще — их больше, чем людей, но они быстрее умирают. «Получается, что с каждым новым поколением животных вирусы мутируют, что быстро в рамках жизни человека, и это реально очень опасно, могут возникнуть и другие вирусы, подобные SARS-CoV-2», — пояснила она «Газете.Ru». В свою очередь младший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова Российской Академии Наук Ева-Евдокия Фетисова подчеркнула, что американские ученые «не сделали сенсационное открытие». «Климатические изменения всегда влияли и будут влиять на экосистемы, и особенно — на фаунистическую составляющую. То, что сейчас происходит с климатом, приводит к изменению миграционных маршрутов животных, сроков миграции, может влиять на размножение и смещать биоритмы», — рассказала специалист «Газете.Ru». В пример она привела нашествия саранчи в Африку в 2020 году. «Это во многом результат потепления климата, который приводит к активному размножению всех живых организмов – от вирусов до животных», — заметила биолог. Так, по словам Фетисовой, из-за изменения климата во многих районах, которые раньше считались не энцефалитными, сейчас периодически встречаются клещи с опасным для человека вирусом энцефалитом. «Следовательно, поскольку климат влияет на размножение, расселение, выживание, то нет ничего удивительного, что некоторые виды увеличивают свою численность, проникают на территории, где их раньше не было, из-за климатических сдвигов. И, разумеется, как следствие, происходит распространение различных вирусов», — заключила она. Тем не менее эксперт уверена: пандемии — слишком многофакторный процесс, чтобы можно было его объяснять лишь с точки зрения климатических изменений.  

В начале февраля сотрудники Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова Российской академии наук на территории Владимирской области в границах Клязьминско-Лухского заказника регионального значения проводили работы по изучению редких животных. Временная иммобилизация – обездвиживание - одного из зубров прошло 3 февраля под контролем инспекторов межрегионального управления Росприроднадзора по Ивановской и Владимирской областям. Для дальнейшего и более тщательного исследования на шее животного закрепили GPS-передатчик, на ушах – специальные бирки. Также специалисты взяли пробы крови и шерстяного покрова. Напомним, зубры занесены в международную Красную книгу и Красную книгу России. В 1988 году несколько зубров завезли на территорию Владимирской области из Приокско-Террасного заповедника, сейчас на территории Клязьминско-Лухского заказника обитает три стада зубров. Кроме того, в заказнике можно встретить 16 видов животных, занесенных в Красную книгу России и 30 видов животных, занесенных в Красную книгу Владимирской области. Кроме того, там есть несколько видов краснокнижных растений.  

Что представляет собой мир, расположенный под землей? Сколько разных биологических видов там живет и чем они принципиально отличаются от наземных организмов? Чем важна подземная жизнь и какие загадки скрывает? Почему важно помнить, что природы опасна и как надо правильно пользоваться её ресурсами? Об этом рассуждает Алексей Владимирович Тиунов, член-корреспондент РАН, заместитель директора Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова, заведующий лабораторией почвенной зоологии и общей энтомологии. – Алексей Владимирович, ваша лаборатория и вы лично занимаетесь тем, что находится непосредственно у нас под ногами, в почве. А там, оказывается, целый мир, о котором многие из нас даже не догадываются, – сложно организованный, имеющий свою структуру, свои отношения, свою иерархию. Расскажите, пожалуйста, чем занимается ваша лаборатория, какие проблемы решает. – Лаборатория большая и решает очень много разных проблем, поэтому у нее такое длинное название. У нас половина сотрудников – это энтомологи. Настоящий энтомолог – человек, который знает какую-нибудь группу и занимается таксономией, зоогеографией и прочими вещами, связанными с этой группой. Так что часть наших людей – великие специалисты в многоножках, в мухах, в пауках, в жуках. А вторая половина занимается функциональной экологией, то есть взаимодействиями в экосистеме, и фокусируется именно на том, что происходит в почве. Потому что в почве происходит очень многое. – А что там происходит? – То, что там происходит, можно по-разному трактовать. Когда я начинал работать в этой лаборатории, она была просто лабораторией почвенной зоологии. Её создал один из основателей этой науки, академик Меркурий Сергеевич Гиляров. Он в то время руководил лабораторией. Само понятие «почвенная зоология» возникло во второй половине XX века. Тогда мы жили под лозунгом плодородия. Мы действительно об этом думали, каким образом почвенные животные влияют на формирование почвенного плодородия. С тех пор акценты очень сильно сменились. Выяснилось, что почвенное плодородие зависит не от деятельности почвенных животных, а в основном от деятельности политиков на поверхности почвы, потому что, как только рухнул социализм, оказалось, что плодородия у нас совершенно достаточно, чтобы нас кормить, и об этом можно не волноваться. С плодородием все в порядке. Вопрос в том, как почвы сохранить, чтобы они, в свою очередь, сохранили это плодородие. Но сейчас мир интересуется балансом углерода более, чем многими другими проблемами. И нас это тоже очень интересует. Какова роль почвы в поддержании баланса углерода, куда этот углерод уходит – это одно направление. А второе направление – это то, что называется биоразнообразие, все, что включает понятие «жизнь». Так вот, в почве очень много биоразнообразия. Там живет множество видов организмов – намного больше, чем на поверхности почвы, и это само по себе загадка. – Да вы что! Кто бы мог подумать. – Если смотреть шире, то поверхность – это просто плоскость, а почва – это среда, в которой этих поверхностей очень много. Там много маленьких кусочков, агрегатов, и между ними пространство, и это все формирует очень большую поверхность. – То есть наш мир достаточно бедный по сравнению с подземным миром? – Наш мир – двумерный. Это как если представить себе разницу в структуре леса и просто голой земли. Вот лес – он развитый, там есть стволы, есть ветви, есть листья, и везде есть своя жизнь. А просто голая земля – на ней тоже что-то есть, но понятно, что места там мало. Оказывается, что почва, – по крайней мере, верхние ее горизонты, которые набиты жизнью очень плотно, – это пространство, где очень много места. Места не только в физическом смысле, но в смысле экологическом, в смысле нишевого пространства. Там помещается очень много всего. Кроме того, почва важна с функциональной точки зрения. Нас в школе учили (и сейчас продолжают учить) такому понятию, как пищевая пирамида. У нас есть продуценты, ими питаются консументы первого порядка, которыми питаются консументы второго порядка и мифические консументы третьего порядка. И это так потому, что энергия передается на следующий уровень в определенном соотношении, скажем, 1:10. Это все не имеет никакого отношения к действительности, если мы говорим про наземные экосистемы. Да и водные тоже. Это некоторое упрощение, которое нужно для того, чтобы школьники и студенты примерно понимали, как это все работает, но работает на самом деле все не так. Я приводил студентов в лес и говорил: «Вы знаете, что такое пищевая пирамида?» Они говорили: «Да, мы знаем, как это работает». Я говорил: «Ну, тогда соотношение между консументами и продуцентами какое должно быть?» Они говорят: «Ну, примерно 1:10». А мы стоим в ельнике. Я говорю: «Вы представляете себе биомассу этих елей вокруг?» Они говорят: «Да». – «Тогда покажите мне 1/10 от этой биомассы животных. Где они? Этого ничего нет». Этого нет, потому что на самом деле животные съедают очень маленькую долю зеленой массы. А все остальное умирает само собой, падает на землю и превращается в ресурс детритной пищевой сети. И эта детритная пищевая сеть очень мощная, потому что в нее поступает в сто раз больше энергии, чем в пастбищные пищевые сети. То есть все эти лоси, кузнечики, тли, жуки, пауки и птички, – если они не связаны с детритными пищевыми сетями, то они съедают очень мало. А все остальное попадает в землю и превращается в почву, там перерабатывается и в конце концов возвращается в атмосферу в виде углерода. Все это и создает почву как функциональную единицу. Огромный поток энергии, который через нее идет, обеспечивает очень большое разнообразие. А дальше это разнообразие само себя поддерживает. Понятно, что в этом еще разбираться и разбираться, но ныне образовавшийся интерес к балансу углерода заставляет в этом разбираться все лучше и лучше. Очень мощные международные усилия на это направлены, и национальные усилия. Это не только вопрос денег, но это вопрос интереса, популярности этих работ. – Наверняка виды, которые обитают в этом подземном мире, еще известны не полностью. Но сколько уже известно? – Этого никто не знает. Хотя это очень интересная задача. Но решить её очень непросто. Есть целые большие группы животных, большая часть из них – мелкие организмы, про которых довольно мало известно. Скажем, микроскопические клещи, которые знамениты в основном тем, что они вызывают аллергию. Какие-нибудь клещи домашней пыли, о которых все слышали. Те же самые группы клещей есть в почве, и их там на много порядков больше. Рядом с ними маленькие артроподы коллемоболы, нематоды, кольчатые черви, насекомые. Попытки оценить, сколько всего на планете живет насекомых, обычно не слишком успешны. Есть специальные люди, прекрасные профессионалы, которые раз в несколько лет печатают статью, где написано: «Смотрите, мы сделали новую оценку количества артропод на Земле. Раньше мы думали, что их 3,7 миллиона видов, а сейчас мы думаем, что их чуть меньше – 2,7. Но все равно меньше половины описано, поэтому на самом деле сколько, мы не знаем». Примерно так и есть. Одно мы знаем наверняка: в почве сосредоточена большая часть видового разнообразия наземных экосистем. Тут сомнений нет никаких. – Потрясающе. Алексей Владимирович, что вы нам можете сообщить об образе их жизни? Мы знаем, что, скажем, муравейник – это некая очень сложно организованная инженерная система, что у пчел тоже своя жизнь, своя даже, как говорят, цивилизация. А подземные животные чем интересны, чем уникальны? – Уникальностей у них много. В прошлом году у нас вышла большая статья с огромным международным коллективом, где была предложена, на мой взгляд, более-менее разумная концепция модели динамики органического вещества почвы и баланса почвенного углерода. Модель, которая включает инженерную активность подземных животных. Все остальные модели этот момент не учитывали. Особенности детритных пищевых сетей, которые сосредоточены в почве, велики и отвратительны, потому что делают их еще более неопределенными и трудными для исследования. На поверхности почвы пищевые сети основаны на зеленых растениях, и дальше начинаются довольно простые физиологические штуки: как животное может переварить зеленый лист, как зеленый лист защищается от этого, какие физиологические механизмы он использует, какие химические, как эволюционно это работает. Ведь растения в ходе эволюции изменяются так, чтобы соответствовать своим потребителям. – А что же там, под землей? – А там все основано на мертвом органическом веществе, которому наплевать, что его едят. Значит, взаимодействия между первичным ресурсом и его потребителями нет. Кроме одностороннего: потребители потребляют этот первичный ресурс. Но потребляют они его не непосредственно, а через микробов, потому что никто не любит есть упавший мертвый лист. Считанное количество животных способно осваивать просто мертвое органическое вещество. Оно невкусное. Оно и энергетически невыгодное. И его осваивают микробы, грибы, бактерии. Соответственно, мы имеем промежуточный трофический микробный уровень, который по разнообразию сравним с разнообразием животным. У микробов разные физиологические реакции, разная адаптация, и очень трудно перескочить через этот барьер. Приходится рассматривать весь этот ресурс как некий черный ящик. Это создает важное различие между наземными и подземными пищевыми сетями, потому что на земле есть обратная связь (реакция растений на потребителя), а под землей – нет. Под землей взаимодействие совсем по-другому устроено. Другая история – почву делает почвой то, что называется гумусом. Очень важный компонент почвы – это то, что в ней лежит в виде органического вещества. Часть – более подвижная, часть – менее подвижная, часть – совсем неподвижная. Время оборота этого органического вещества в верхних горизонтах почвы составляет десятки или сотни лет.  Без этого вещества как таковой почвы нет, потому что именно эта органика делает почву почвой, даёт плодородие, создает резервуар углерода, самый большой на поверхности планеты. Разные пулы углерода в почве с разной скоростью оборачиваются. Какую-то часть из них могут взять те же червяки. Дождевые черви – это одна из немногих групп животных, которые способны осваивать стабилизированное органическое вещество. Они это делают медленно, но они это могут делать. И это значит, что они находятся среди главных драйверов углеродного баланса почвы и, соответственно, вообще углеродного баланса. – Помнится, Докучаев называл дождевого червя царем почв. Именно поэтому? – По-моему, Докучаев как раз довольно равнодушно относился к почвенным животным, но за почвенных животных в свое время заступился Дарвин, так что у нас все в порядке с великими людьми. Последняя книга Дарвина называлась «Формирование плодородного слоя Земли деятельностью дождевых червей» или что-то в этом роде. Это очень интересная книжка. Это один из тех самых механизмов, которыми всю жизнь занимался Дарвин, – превращение маленьких актов во что-то великое. Как он сделал с эволюцией, как он сделал с образованием коралловых рифов, тот же вопрос он исследовал и здесь. Теория эволюции основана на том, что радикальное преобразование живого происходит путем маленьких незаметных шагов. Собственно, в этом и состоит теория. То же самое с рифами: деятельность крошечных животных приводит к тому, что формируются океанские острова. Так же с червями: незаметная деятельность дождевых червей приводит к тому, что формируется почва, от которой мы все зависим. А они занимаются только тем, что заглатывают маленький кусочек почвы, пропускают через себя и выбрасывают на поверхность. Вот таким образом в дарвиновской парадигме получается, что малые и незаметные события приводят к последствиям геологического масштаба. – Какие из организмов, с которыми вам приходится сталкиваться, вас больше всего удивили, поразили? Вообще интересно ли это – заниматься, например, червями? – Интересен любой объект. Я много занимался разными объектами в жизни. Началось с того, что я пришел в лабораторию, будучи еще не специалистом, но уже сделав дипломную работу про многоножек. У нас до сих пор очень сильная многоножечная школа. Многоножки – ужасно приятные животные. – А в чем их приятность? – Они длинненькие, кругленькие, много ножек, такие симпатичные, не кусаются.  – Не то что тараканы какие-нибудь. – Совершенно согласен. Тараканы – неприятные животные, а многоножки – приятные. И я пришел сюда, а мне академик Гиляров даёт бумагу, найденную у себя в столе. А там написано черным по белому: даем вам ставку, для того чтобы заниматься дождевыми червями и переработкой навоза с их помощью. Стал заниматься червями. – Ну, а дождевые черви – приятные? – Да, конечно. – А кроты? Все-таки там, под землей, есть и млекопитающие. Кроты приятные? Или их надо лопатой по голове, как многие садоводы делают? – У садовода свое дело, у крота – свое, а у ученого – свое. Садовод сам решает, что делать с кротом, я ничего не могу сказать по этому поводу. Как ученый могу сказать следующее. Крот – это главный из позвоночных животных потребитель дождевых червей и совершенно уникальное создание в этом смысле, потому что, конечно, нелегко жить под землей, но они это делают очень эффективно и здорово. У меня нейтральное отношение к кротам, они много съели моих дождевых червей, но они, конечно, удивительные. Мы как-то копали червей в пойме небольшой речки под Москвой и наткнулись на кротовое хранилище, причем потом выяснилось, что там этих хранилищ очень много. Кроты консервируют червей, прокусывая им голову, и откладывают в сторону. В этом хранилище лежали многие десятки здоровенных червей. Лежат и ждут, когда придет крот и их съест. Это был настоящий склад с «консервами». Это, конечно, потрясающе. – Какие еще у вас были объекты для изучения? – Потом в течение нескольких лет в одном проекте я занимался грибами и в какой-то степени познал почвенные грибы – микромицеты, которых очень много. Это тот самый промежуточный этап между мертвым органическим веществом и почвенными животными. А потом мы начали работать в тропиках, а там вообще очень много всего. Мы стали работать с термитами, например, с ними ужасно интересно. Это совсем другая жизнь. – Насколько человеку важно жить на почве? Человек появился как биологический вид и развивался на почве, а сейчас мы все живем на асфальте. Насколько это меняет человека? Или это для него неважно? – Мы живем намного дольше и лучше, чем жили наши предки, которые ходили босиком по почве. – Но это не благодаря тому, что мы стали жить на асфальте. – Это скоррелировано. Мы стали жить хорошо и долго именно благодаря тому, что перестали ходить босиком по земле. Несомненно, связь с почвой очень приятна, потому что приятно в земле копаться. Она необходима для земледельцев, она доставляет удовольствие дачникам, и вообще она эстетически хороша. Но это не означает, что мы все должны вернуться в деревню. Для этого время еще, наверное, не пришло. Хотя, по мере того как накапливаются технологии, это, наверное, случится, но, мне кажется, из чисто эстетических соображений. – То, что город наступает вообще на почву, на сельскую местность, все меньше и меньше становится угодий, как-то вреди почве? – Это другой вопрос, важный и не совсем понятный. С одной стороны, степень урбанизации растет, и почва под любой густонаселенной территорией выходит из сельскохозяйственного оборота и вообще портится. А у почвы очень много функций. Кроме того, что она дает нам еду, почва регулирует углеродный баланс, очищает среду. Безумное количество микробов, которые сидят в почве, кроме всего прочего, гарантируют, что даже какая-то исключительно устойчивая дрянь, которая попадает в среду (как, например, пластиковая бутылка), в конце концов будет все-таки кем-то съедена. То, что останется после разрушения солнцем, когда это все превратится в порошок, будет съедено чем-то живущим в почве. И чем больше этой открытой поверхности, тем эффективнее самоочищение природы. Вообще циклы, которые происходят в почве, очень важны. Поэтому, конечно, это плохо. Но какие тут можно предложить варианты? Если мы все из города разъедемся, ведь мы же не будем в шалашах жить. Мы будем жить в каменном доме, и мы под каждым каменным домом тоже выведем почву из оборота. И тогда окажется, что мы выведем больше почвы, чем наши многоэтажные дома. Поэтому есть проблемы у человечества, которые нельзя решить просто так. Я не знаю, как они будут решаться. – Нет идей, как? – Если бы мы с вами разговаривали 30 лет назад, то мы бы говорили о том, что население растет и растет, и скоро будет ужас. А сейчас мы уже можем этого не говорить. Мы знаем, что население успокаивается и рост прекратится. Мы в этом почти уверены. Если прекратится рост, наверное, начнется падение. – Демографической теорией занимался основатель портала «Научная Россия» Сергей Петрович Капица. Он доказывал с математической точки зрения, что никакого демографического взрыва не будет. – Отлично помню, как он предсказывал успокоение этой кривой. Так и происходит. Та эпидемия, с которой мы сейчас столкнулись, это ведь только то, что привлекло внимание, а на самом деле проблема того, что взаимодействие человека с природой все время усиливается, всегда стояла достаточно остро. Очень значительная доля болезней, которыми мы болеем, мы получили оттого, что взаимодействуем с животными. И нас ожидает еще много связанных с этим проблем. Мы уже «воспитали» болезнетворных микробов, устойчивых к антибиотикам, и где-то там сейчас плодится и размножается какой-нибудь мерзкий микроб, который не боится антибиотиков. Количество этих опасностей все время очень велико. И об этом тоже надо думать. Не только о том, как балансы сходятся и как плодородие у нас растет, но и о том, что природа опасна. Если ее трогать, она опасна, если ее не трогать – тоже опасна. – Как же быть? Трогать с умом? Очень осторожно? – Надо знать, что происходит, до того, как давать рекомендации. У нас еще, кроме всего прочего, потепление климата. Отчего бы оно ни происходило, оно происходит. У нас есть на Енисее биостанция, и там работает наш коллега, который в этом году отчитался об одной прекрасной работе. За последние 40 лет длительность сезона у перелетных птиц увеличилась на месяц. На четверть! Это много. Это значит, жизнь, которую раньше холод не пускал, движется с юга на север. Наши нефтяники, от которых зависит благополучие нашей страны, на севере никогда не видели энцефалитного клеща. Теперь начинают видеть. Подобные вещи могут привести к очень неприятным последствиям. Поэтому так важно развивать науку и давать возможность ученым проводить свои исследования. Алексей Владимирович Тиунов, член-корреспондент РАН, заместитель директора Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова   Посмотреть видеоинтервью можно по ссылке.

Уважаемые коллеги, поздравляем вас с Днём российской науки!  Этот праздник приурочен к дате основания Российской академии наук и Академического университета (ныне — Санкт-Петербургский государственный университет), учреждённых по повелению императора Петра I указом правительствующего сената от 28 января (8 февраля по новому стилю) 1724 года. Желаем всех научных сотрудников и людей, работающих в научных организациях, с профессиональным праздником! Желаем успехов и достижения всех целей! 

Программа по восстановлению переднеазиатского леопарда на Кавказе реализуется Минприроды России при участии Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН.  Пара переднеазиатских леопардов, прибывшая из шведского зоопарка Nordens Ark в Сочинский центр восстановления леопарда на Кавказе в рамках программы реинтродукции, находится в хорошей форме и учится самостоятельно добывать себе пищу. Об этом ТАСС сообщил замдиректора Сочинского национального парка, руководитель Центра восстановления леопарда на Кавказе Умар Семенов. "Прибывшая пара из шведского зоопарка - самец Филу и самка Шива - в целом чувствует себя хорошо. У них успешно закончился период адаптации к новым условиям и вольерам, хищники полностью переведены в режим содержания Центра восстановления леопарда на Кавказе. Теперь они будут жить совершенно по новым правилам, и главным событием в их жизни на новом месте будет включение в рацион живого корма. Это пара никогда прежде в жизни не охотилась, тем не менее, уже на третий - четвертый раз демонстрирует искусное умение добывать [пищу]", - сказал он. Все приемы и методология работы с леопардами в Сочинском центре подчинены одному правилу - искусственной стимуляции естественных инстинктов. Умение искусно охотиться особенно важно для самки, которая будет передавать свои навыки охоты котятам, включенным в программу подготовки к самостоятельной жизни в природе, пояснил ученый. После карантина пара хищников была переведена в обустроенный сектор содержания Центра. Филу помещен в один вольер площадью 375 кв. м, Шива заняла два вольера общей площадью 410 кв. м. Самка и самец имеют возможность общаться между собой, уточнил собеседник агентства. "В сложившихся условиях пандемии оказалось крайне затруднительным организовать авиаперелет кошек в Москву, а затем и их доставку в Сочи. Здесь нам очень помог Всемирный фонд природы, взяв на себя транспортные расходы. Причем Филу основательно сгрыз решетку, и если бы не сопровождавший сотрудник Центра, мы имели бы проблему. Я работаю с леопардами уже больше 10 лет и могу сказать, что никогда и ничего с ними не проходит гладко. Они всегда нас держат в напряжении, надо быть готовым к любым сюрпризам", - добавил руководитель Центра восстановления леопарда на Кавказе. Ранее сообщалось, что оба леопарда родом из немецких зоопарков. В Швецию их перевезли в 2014 году, с тех пор хищники жили практически неразлучно вместе. Их первое потомство также родилось в шведском зоопарке в 2016 году, на свет появились два котенка-самца. Второе пополнение семейства произошло в 2019 году (самка). Программа восстановления популяции леопарда До середины XX века леопард был широко распространен на Кавказе, он занимал практически все горные территории. Однако к 1950-м годам его численность резко сократилась. Во многих районах животное было полностью уничтожено по вине человека. Программа по восстановлению переднеазиатского леопарда на Кавказе реализуется Минприроды России при участии Сочинского национального парка, Кавказского заповедника, Северо-Осетинского заповедника, Национального парка "Алания", Всемирного фонда дикой природы, Института проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова Российской академии наук, Института экологии горных территорий им. А. К. Темботова РАН, Московского зоопарка, при содействии Международного союза охраны природы и Европейской ассоциации зоопарков и аквариумов. Финансовую поддержку мониторинга переднеазиатского леопарда на Кавказе осуществляет банк ВТБ. В Северной Осетии финансовую поддержку программы восстановления популяции оказывает компания "РусГидро".

Ученые Института проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова РАН с коллегами из других научных организаций пришли к выводу, что одной из возможных причин гибели каспийских тюленей, обнаруженных на побережье Каспийского моря в Дагестане в конце прошлого года, мог стать выброс природного газа.   Дагестанский парк "Россия - моя история" запустил в субботу проект "История Каспийской нерпы", призванный привлечь внимание к проблемам сохранения этого животного, сообщили ТАСС в пресс-службе организации. "Сегодня проекту официально дан старт, прошло первое мероприятие. В его рамках дети - учащиеся Дагестанской художественной школы - нарисовали и предложили свои варианты изображений символа проекта - каспийской нерпы", - сказала представитель исторического парка. По информации пресс-службы, официальная часть мероприятия включала презентацию проекта и доклады, в ходе которых участники обсудили текущее состояние экосистемы Каспийского моря. Прошла тематическая викторина. Со ссылкой на директора исторического парка Тимура Велиханова в пресс-службе отметили, что основная идея проекта - привлечь внимание общественности к проблемам экологии городской среды, прибрежной зоны и экосистемы Каспийского моря. Планируется провести ряд круглых столов и тематических экскурсий. "Сегодня мы дали старт важному проекту. Он направлен на то, чтобы подрастающее поколение внимательнее относилось к проблемам экосистемы Каспия и чтобы мы все не вошли в историю как поколение, которое допустило эту катастрофу", - привели в парке слова Велиханова. Каспийский тюлень, или каспийская нерпа - единственное млекопитающее Каспийского моря. В 2008 году Международным союзом охраны природы ему был присвоен статус находящегося под угрозой исчезновения (Endangered). В 2015 году в Дагестане принята программа по сохранению данного вида. В 2020 году каспийский тюлень был занесен в Красную книгу России. При этом с начала декабря 2020 года на побережье Каспийского моря в Дагестане было обнаружено более 300 мертвых каспийских тюленей. Ученые Института проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова РАН с коллегами из других научных организаций пришли к выводу, что одной из возможных причин гибели каспийских тюленей, обнаруженных на побережье Каспийского моря в Дагестане в конце прошлого года, мог стать выброс природного газа. Как ранее сообщали в пресс-службе Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии, выбросы мертвых тюленей на Дагестанском побережье Каспийского моря в последние годы наблюдаются с периодичностью раз в несколько лет, такие случаи отмечались в 2012 и 2016 годах.

Руководить проектом с российской стороны будет заведующая лабораторией синэкологии Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН Ольга Макарова.  Сотрудники Института X-BIO ТюмГУ вместе с исследователями трех институтов РАН получили трехлетний грант по итогам конкурса российско-иранских проектов РФФИ. Совместно с учеными из Ирана они будут работать над проектом "Клещи берегов Каспийского моря: фауногенетические связи и структура сообществ", сообщает пресс-служба вуза. В ходе проекта будет охарактеризовано население клещей берегов Каспийского моря на территории Калмыкии и Дагестана в России, а также Казахстана и Ирана. Предстоит сравнить сообщества клещей на песчано-каменистых пляжах, маршах, в зарослях тростников, колониях птиц, на берегах разного строения, находящихся в разных климатических условиях с морскими водами разной солёности. Ученые планируют изучить генетическую структуру наиболее обычных видов литоральных клещей в разных частях каспийского побережья, а также на берегах Черного, Балтийского, Баренцева и Белого морей для возможных филогеографических реконструкций и определения времени дивергенции их черноморских и каспийских популяций. Со стороны ТюмГУ в проекте будет участвовать ведущий научный сотрудник Института X-BIO Сергей Ермилов. Руководить проектом с российской стороны будет заведующая лабораторией синэкологии Института проблем экологии и эволюции им. академика А. Н. Северцова РАН Ольга Макарова. Иранскую сторону представит кафедра биоразнообразия Института науки, высоких технологий и наук об окружающей среде Университета передовых технологий из города Керман. Результаты работы могут быть использованы при организации мониторинга состояния приморских экосистем, при оценке антропогенных нарушений окружающей среды на Каспии.

Профессор Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН Леонид Баскин рассказал про причины, почему дикие животные выходят в город к людям.  Волка бояться… В конце прошлого месяца два жителя Светлогорска, Александр и Виталий, отправились на рыбалку. Место выбрали тихое, подальше от людей — Белогорское староречье в заказнике «Выдрица». Расставили жерлицы и стали наблюдать за поклевками. Ближе к полудню рыбаки заметили неподалеку волка. — Вскоре появились еще три хищника, — вспоминает Александр. — Стая прошла в стороне и исчезла в кустарнике. Через полчаса волки вернулись, но теперь их было шесть. Расстояние до них не более 100 метров. Один зверь направился к нам, остальные стали расходиться по сторонам. Нервы у мужчин не выдержали. Александр, который в это время разговаривал по телефону с женой, попросил ее связаться с МЧС. Потом друзья побежали на берег и залезли на деревья, а волки скрылись в кустарнике на противоположном берегу староречья. Из МЧС сообщили о стае в Светлогорскую районную организацию БООР. Оттуда направили к рыбакам трех охотников. Когда они прибыли в заказник, Александр и Виталий показали, куда ушли хищники. Егеря прошли по следам волков. Стая ушла в сторону Жлобинского района, преследовать ее не было возможности. В конце прошлого декабря на глазах у хозяина волки буквально растерзали коз. Произошло это в одном из поселков в Гомельской области. На улице уже начинало темнеть, когда Александр гнал стадо домой. По пути произошло непредвиденное: козы вдруг стали разбегаться. Позже мужчина увидел дикого зверя. — За горло хватает, коза падает, гонится за следующей, — вспоминает он. — Схватил и не как собака рвет, а удерживает. Хищник был не один, все произошло молниеносно. После внезапной встречи с агрессивной стаей хозяин недосчитался 13 коз. Часть загрызли, кого-то утащили в лес. Среди уцелевших много раненых. Но откуда у дикого зверя столько наглости и смелости? Ведь известно, что у волков генетический страх перед человеком, обычно они не приближаются к деревенским огородам. Однако в этой истории, видимо, что-то пошло не так, раз даже опытные охотники с трудом находят объяснение. — У волков сейчас гон, они собираются в стаи, — говорит директор Светлогорской РОС БООР Виктор Лапей. — При встрече с хищниками ни в коем случае нельзя показывать свой страх, суетиться, убегать. Наоборот, нужно проявить агрессивность. Стать в полный рост, махать руками или палкой, кричать. Впрочем, отступление — также неплохой ход. Но при этом делать шаги назад надо медленно, не поворачиваясь спиной и не глядя зверям в глаза. Если волк все-таки напал, защищаться нужно подручными предметами, стоя спиной к дереву или зарослям. Если удастся отбиться от первого хищника, ранить его, то остальные отступят. От кабана не убежишь В поисково-спасательном отряде «Ангел» признаются, что дикие животные — это их первая опасность в лесу. — Однажды ночью шли по лесу. Слышим шорох. Думали, подопечный. Начали звать, а там не мужчина, а лось выскочил. Метрах в двух от нас пробежал. И еще один случай. Выехали на поиски, решили отработать два квадрата: две группы шли навстречу друг другу. И получился небольшой загон, — рассказывает волонтер Роман Филипович. — Вдруг откуда ни возьмись выскочили косули и помчались в нашу сторону. Была тонкая березка, я успел на нее забраться, но по ноге получил. Ведущий зоотехник Минского зоопарка Алевтина Тимашкова-Красовская говорит, что, если вы заметили кабана или самку с детенышами, следует медленно и без шума уйти в сторону, так как кабаны слышат и видят хуже человека: — Если же кабан увидел вас, не надо бежать. Животное бегает значительно быстрее людей. Спасаться нужно на дереве или за ним. Приметив оленя, косулю, лося, похлопайте в ладоши. Это должно их спугнуть. Правда, рогатые могут атаковать человека во время гона. При встрече с ними лучше медленно отходить, пятясь и постоянно держа животное на виду, или попытаться спрятаться за деревом: у них не очень хорошее зрение. Педагог Минского государственного туристско-экологического центра детей и молодежи биолог Алексей Мухля советует не ходить по маленьким тропинкам, которые протоптали звери: — Дело в том, что рысь здесь садится в засаду и наблюдает за животными. В лесу старайтесь быть заметными: разговаривайте, шаркайте ногами, свистите. Осторожно, медведица! Пока мы удивляемся тому, что к нам выходят волки, лисы, лоси и другие животные, в северных регионах России появление медведей вблизи людей стало привычным явлением. Профессор Института проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова РАН Леонид Баскин считает, что одна из причин — мусорные контейнеры, свалки с пищевыми отходами, стоящие на окраинах городов и поселков. Есть масса снимков, на которых медведи роются в баках, выуживая для себя легкую еду. Это очень бесстрашный и очень адаптивный зверь. К тому же бывает, люди сами его подкармливают. Странное явление: недавно в Сочи на горнолыжном курорте перед сноубордистами и лыжниками появился бурый медведь. Видимо, спячку решил отложить на потом. Кстати, прошлой зимой был случай, когда белорусский водитель заметил возле дороги медвежонка, решил, что зверю нужна помощь, и остановился. Животное испугалось, убежало в лес и залезло на дерево. История произошла на трассе Минск — Витебск в Околовском лесничестве Логойского лесхоза. — Если бы рядом оказалась медведица, человеку бы не поздоровилось, — говорит лесничий Геннадий Степанович. — Этот эпизод закончился хэппи-эндом, но все могло быть иначе. Медведи, вопреки распространенному мнению, довольно опасны. Больше всего остерегаться стоит медведиц. Если они чувствуют, что есть угроза, будут защищать своих детенышей до конца. Страшен также раненый и больной зверь. Медвежата агрессии, как правило, не проявляют. Лесничий сам три раза за свою карьеру встречал медведей. По его словам, этот зверь в обычной обстановке ведет себя спокойно, он не прячется, а просто обозначает себя на территории: — Это его особенность. А вот, например, дикий кабан, если увидит человека, сразу может рвануть в лес. Лось, не исключено, спокойно пройдет мимо, если его не провоцировать. Геннадий Степанович также подчеркнул, что стоит опасаться бешеного животного. Во-первых, насторожиться нужно, если шкура у него облезлая. Во-вторых, больные лесные обитатели ведут себя нехарактерно — могут идти к людям. — Самое лучшее — ни при каких обстоятельствах не трогать зверя и не идти с ним на контакт. Это залог безопасности, — заключил лесничий.

Данные предоставил Институт проблем экологии и эволюции (ИПЭЭ) имени А.Н. Северцова Российской академии наук. В города возвращаются, в том числе виды, которые не жили среди людей с середины XX века. Об этом рассказал заместитель директора Института Алексей Суров. Активнее всех приходят белки и бобры. «Это соотносится с теми данными, которые получают биологи, ведущие обследование проектируемых ООПТ Подмосковья», — заявил заместитель председателя правительства Московской области — министр экологии и природопользования Андрей Разин. Большие колонии бобров встречаются в долине Сетуни, на Яузе в черте Мытищ. В некоторых городах проскакивают каменные куницы, белки-летяги, ласки. «Это прекрасная тенденция, которая свидетельствует о том, что видовое разнообразие расширяется», — добавил Разин. Увеличение видового разнообразия говорит об улучшении среды обитания для человека и животных, отметили специалисты ИПЭЭ. Для подтверждения этого ученые проводят ряд экспериментов, в частности, анализ содержания тяжелых металлов в шерсти млекопитающих.   Материалы по теме: Правительство Московской области: Дикие животные возвращаются в города Подмосковья

Как живут дикие животные в городских условиях? Надо ли кормить уток или белок? Можно ли давать им хлеб? Зачем животным спячка? Должен ли человек регулировать численность животных? Что означает обоняние для животных и человека? Можем ли мы развить свой нюх? На эти вопросы отвечает Алексей Васильевич Суров, заведующий лабораторией сравнительной этологии и биокоммуникации, заместитель директора Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова, член-корреспондент РАН, доктор биологических наук. – Алексей Васильевич, предлагаю подробнее поговорить о том, чем занимается ваша лаборатория. Насколько я знаю, одна из тем – это городская среда и приспособление к ней диких животных. Многие даже не знают о том, что мы живем среди животных, не только домашних, но и диких. Мы все видим белок, но не знаем даже, сколько их в Москве, какие еще животные нас окружают, как они приспосабливаются, что им грозит, как правильно с ними сосуществовать, чем их кормить. Давайте поговорим об этом. – Это очень актуальная тема, хотя не все это понимают, потому что город в нашем понимании – это среда, которая предназначена для жизни только человека. Действительно, и это тенденция общемировая, что всё больше людей стремится жить именно в городской среде. Человек, создавая среду для себя, начинает вытеснять из нее все, что там жило до него. Город начинает, как мы говорим, вбирать в себя естественные сообщества животных. Это приводит к тому, что города как бы становятся каменными джунглями, где может жить только человек. Но оказалось, что это не совсем так. Животные тоже не хотят сдавать свои позиции и потихонечку начинают возвращаться в города. Сегодня мы видим это по Москве, что здесь сажают много деревьев, разбивают новые парки, выводят промышленные объекты, и город становится более приближенным к естественной среде. Здесь и человеку комфортней, и животным, которые могут здесь обитать. Есть целые группы видов, которые не навсегда ушли из города, и теперь они могут возвращаться. Это касается многих птиц, например. Я живу рядом с Арбатом, и практически каждый год слышу, как весной соловьи поют даже на Садовом кольце. Такая тенденция. – Все заметили, что стало больше белок. – Да, стало больше белок. Возвращается бобр. Не так давно это был краснокнижный вид, который охраняли много лет, а сейчас это просто напасть. Он создает в Лосином Острове, в пойме Сетуни большие колонии и подбирается всё ближе к центру. Оказывается, что для него городская среда достаточно благоприятная. – Ну а лосей становится больше? – С лосем труднее, потому что ему надо все-таки пересечь МКАД, который является очень серьезной границей. Многие виды физически не могут преодолеть этот барьер. – Знаю, что в европейских странах строят экодуки для таких животных, которым нужно перебраться с одной стороны на другую. В Москве пока таких сооружений нет? – В Москве пока нет, но на магистралях уже есть экодуки – в том числе, подземные, расположенные  под дорожным полотном, и не только для лосей, а в том числе для рептилий, для амфибий. Всё больше появляется видов, которые возвращаются в город и начинают активно его заселять. Есть даже чужеродные, инвазивные виды, например,  попугаи, которые заселяют многие европейские города. Они внедряются в воробьиные стаи, образуют совместные группировки и становятся вполне полноценным компонентом городской экосистемы. – А если говорить о Москве, есть ли у нас такие инвазивные виды? – Москва отличается от европейских городов тем, что здесь тяжело пережить зиму. Это критический фактор, который лимитирует для многих видов существование в городе. Но, тем не менее, сейчас у нас появилась каменная куница, которой никогда не было, белка-летяга, некоторые виды птиц, ласка, которая была в Москве в 50-х годах, потом исчезла. Мы видим определенную тенденцию к увеличению разнообразия. Если мы сначала наблюдали спад количества видов млекопитающих, которые здесь живут, то сейчас мы видим некоторый подъем. – А это хорошо, что они возвращаются в город? – Если это контролируется, не вызывает таких массовых размножений, когда это становится опасно с эпидемиологической точки зрения, тогда это, наверное, хорошо, потому что это говорит о том, что среда здоровая, и если человеку хорошо, значит, и им хорошо. И наоборот. Такие работы у нас проводятся: анализируют содержание тяжелых металлов, например, в шерсти, и результаты таких исследований можно использовать для контроля благополучия среды. – Как человек должен себя вести по отношению к диким животным? Все любят кормить уток, чаще всего хлебом. Любят подкармливать белочек с руки, что вроде бы тоже не очень хорошо, потому что белки могут и укусить, и быть переносчиками болезней. Какие есть общие правила правильного поведения человека в отношении диких животных? – Думаю, самое главное, надо просто соблюдать меру. Я противник того, чтобы кормили на улицах собак или кошек, потому что они тоже могут разносить инфекции. Сейчас Москва практически избавлена от бездомных собак. Это было кардинальным решением, когда их стерилизовали, устраивали питомники. Когда они концентрировались вокруг помоек, складов, они представляли определенную опасность для людей и домашних животных. Крыс на помойках тоже стало меньше, а раньше это было страшное дело. Всё это нужно обязательно контролировать, отслеживать эпидемиологическую ситуацию, особенно когда речь идет об эпидемиологически опасных видах. – Надо ли кормить уток или белок? – Думаю, что сейчас вы никого от этого не отучите. Человек хочет общаться с живой природой, поэтому запретить людям кормить лебедей, уток или белок невозможно. (00:09:03) – Правда ли, что хлебом их кормить нельзя, это для них опасно? – Считается, что это нездоровая пища. Но вопрос в том, что животные тоже изменяют свои пищевые предпочтения. Это уже показано, есть научные работы, свидетельствующие о том, что у некоторых видов перестраивается обмен и они легче переваривают углеводы, в частности хлеб, чем те же самые виды, которые живут в дикой природе. Нельзя говорить, что это категорически опасно и они будут умирать от этого. Хотя, конечно, нежелательно. – Следующая тема, которой занимается ваша лаборатория, – спячка млекопитающих. Насколько это выгодно животным, как они регулируют ее в зависимости от условий среды? Для чего вообще животным нужна спячка? Почему мы, например, в нее не впадаем? Хотя мне иногда кажется, что некоторые впадают. – Это отдельная тема, больше связанная с физиологией. Известно, что есть виды, которые не могут не спать,– это, например, сурки, суслики. Они живут в достаточно холодном климате, и зимой корм не собирают. Поэтому им нужно накопить достаточно жира, чтобы потом уйти в спячку и спокойно пережить это несчастье – холода. Причем есть виды, например, желтый суслик, который девять месяцев в году проводит в спячке, и всего три месяца у него остается на все остальное. Ему надо проснуться, найти партнера, размножиться, накопить себе новую порцию жира на следующую зиму. Это удивительное приспособление – спячка. Причем ни один вид не спит постоянно, они все просыпаются. Две, три недели максимум животные могут находиться в состоянии гипотермии - с низкой температурой тела. Потом они должны проснуться, могут выйти на поверхность, поесть, подвигаться, и опять заснуть. А некоторые просто просыпаются, активизируют мозговую деятельность и обмен веществ, а потом опять возвращаются в состояние сна. Это очень мощный механизм, очень совершенный, нужный для того чтобы пережить этот трудный период. А есть виды, у которых кратковременная спячка. Мы называем это торпором, когда температура падает не сильно, с тридцати восьми до примерно 16-ти градусов. Такие виды под утро, когда самое холодное время, снижают температуру, впадают в оцепенение, лежат у себя в норке и потом пробуждаются. – Это не то же самое, что люди? Мы же тоже спим каждый день. – У человека во время сна температура падает на один-полтора градуса, а может, и меньше. А здесь температура падает существенно. Все процессы замедляются, дыхание гораздо реже. Это состояние ближе к настоящей спячке, но еще не совсем, поскольку они могут быстро выйти из этого состояния. – Если человек обнаружит животное в состоянии спячки, то может подумать, что оно умерло. – А на самом деле оно в топоре. У нас есть животные в эксперименте, когда берешь их в руку, и можно подумать, что он мертвый, хотя это совсем не так. Например, монгольские хомячки. Очень симпатичные звери. У них есть интересная особенность – в зависимости от условий они могут перестраиваться, впадать в 2-3-дневную спячку в течение там зимы 50 раз, а могут ни разу. Такая вот подвижная система. Мы считаем, что это самая оптимальная стратегия, потому что она позволяет идеально приспособиться к существующим условиям. Или обыкновенный хомяк, которого мы изучаем сейчас очень детально. Это исчезающий вид, и про него очень много сейчас пишут и говорят, потому что его было очень много, и вдруг численность начала резко снижаться, и сейчас в Европе настоящаякатастрофа. Мы участники научного сообщества, которое занимается восстановлением обыкновенного хомяка, попыткой вернуть его в естественную среду. Кстати, этот вид  обитает в Москве в том числе, на Борисовских прудах. А еще мы изучаем поведение обыкновенного хомяка в Симферополе. И видим, что в городе он спит (впадает в спячку) гораздо реже, чем за городом. Дело в том, что в городе для вида есть условия:  в городском парке много еды, продается попкорн (который люди не доедают), обилие плодовых деревьев. Поэтому необходимости спать у него нет. Хомяки запасают корм, либо выходят на поверхность и едят, когда им надо. – Алексей Васильевич, вы сказали об обыкновенном хомяке как одном из видов, который перешел в категорию угрожаемых. Но ведь таких видов немало. Каким еще животным которых раньше было много, угрожает исчезновение? – Это загадочная история. Например, крапчатый суслик, который тоже был вредителем и его, считалось, надо активно уничтожать. Это были целые кампании – его дымом травили, фосфидом цинка… – Так же, как китайцы уничтожали воробьев, а потом их завозили из Советского Союза, потому что развелось немереное количество вредных насекомых. – Да, с сусликом произошло то же. Оказывается, численность его резко сократилась, и из массового вида, широкоареального, он превратился в исчезающий, редкий. И сейчас есть программа, как и с хомяком, восстановления: пытаются выращивать его в питомниках и выпускать. Но это не очень пока хорошо удается. Причины сокращеия таких видов  не  очень понятны. – Почему нужно восстанавливать этот вид? – Потому что это все – компоненты естественных экосистем, они должны быть. Не будет суслика – не будет хищных птиц, не будет хищных птиц – соответственно, некому будет бороться с полевками, которые также являются вредителями. Это сложная цепочка, которая должна поддерживаться в балансе. – Вы сказали про бобров, что их стало слишком много. Знаю, что начались разговоры о том, что их численность надо сокращать. Не произойдет ли в результате этого какой-то экологической катастрофы – не будет бобров, исчезнет еще кто-то? – Бобры сильно изменяют среду. Это - средообразующий вид. Если тот же хомяк выроет несколько нор, никому не будет от этого плохо. А с бобрами опасность в том, что они могут сделать пару плотин и затопить большую территорию, в результате чего начинается заболачивание, появляются комары, и, конечно, это фактор не очень приятный. – Как вы считаете, какое поведение человека здесь оптимально? – Я считаю, что нужно оставить бобра, допустим, в Лосином Острове, чтобы люди видели, какие он строит хатки. Там очень красиво все сделано – дорожки, плотины, люди видят, живых плавающих бобров. Но допускать, чтоб они ходили по улицам или перестраивали плотины, нарушали водосток, – это нежелательно. – А вообще человек должен вмешиваться в естественные условия размножения животных или лучше их не трогать? – Иногда приходится, если речь идет о неконтролируемой вспышке численности. Например, в Словакии в начале 70-х была колоссальная вспышка численности хомяка. Никто не может понять почему. Там проводились рекреационные мероприятия, осушили большое количество заболоченных территорий, торфяников, и после этого началось. Хомяков там были миллионы, они бегали по дорогам, попадали по колеса машин. Начались болезни, например, туляремия. Это произошло буквально в течение одного года. И как тут не вмешаться? Конечно, применяли яды, пытаясь сократить численность. Но потом произошел резкий спад, и теперь   хомяка восстанавливают. – Ну вот видите, опять перегнули палку. – Может быть, это была и естественная регуляция. Животные тоже контролируют свою численность, у них есть определенные механизмы, контролирующие размножение. Я считаю, что человек должен контролировать среду, которую он меняет. Если он начинает засевать поля монокультурами на тысячи гектаров, то нужно понимать, что это вызовет определенные изменения. Надо мониторить ситуацию. – Алексей Васильевич, я знаю, что обе ваши диссертации были посвящены вопросам обоняния у животных, и в частности у тех же хомяков. Насколько важно обоняние в жизни животного организма? – Мы, люди, ориентируемся главным образом на зрение и слух. Вся наша жизнь крутится вокруг этого. Когда у человека ухудшается зрение или, не дай бог, он теряет его, жизнь сразу становится очень сложной. У животных «глазами» является обоняние. И поэтому они строят свой мир на основе запахов. Как они это делают, я думаю, мы еще долго не узнаем. Мы этой темой давно занимаемся и склоняемся к тому, что это не просто некий алфавит, а картина более сложная, мозаика, которая собирает из многих компонентов. В частности, я занимался тем, что помимо индивидуального запаха, который непонятно, как кодируется, есть запахи, связанные с поиском полового партнера, например. Как животные определяют, что это самка, а это самец? Оказывается, эта способность закладывается генетически, и многие виды уже при рождении знают, какой запах им нужно выбирать. В частности, допустим, запах противоположного пола. – Мне кажется, у людей все это в какой-то степени тоже присутствует. Я даже готовила материал о том, что мы любим не только глазами, но и носом. Запахи для человека в выборе партнера крайне важны. – С этим много работают, хотя у нас почему-то этой проблеме уделяют меньше внимания. А за рубежом есть Монелловский центр, который ведет в этом направлении обширные работы. Это очень интересно. – Соответственно, тема потери обоняния сейчас очень популярна в связи с эпидемией коронавирусной инфекции. Многие люди испытали это, причем это состояние может быть очень длительным. Что может означать для биологического организма потеря или нарушение обоняния? – Думаю, для человека это крайне неприятно, но всё же не фатально. А вот для животных это большая беда. У Хэрриота, по-моему, был рассказ, когда привели старую собаку, которая потеряла зрение, зубов у неё уже не было. И хозяин не знал, что делать, как помочь псу. И ему дают совет – вы его вот просто водите каждый день по знакомым дорожкам, чтобы все запахи были знакомы. Проходит время, и хозяин говорит – слушайте, вы прямо меня спасли, собака ходит так, как будто у нее все нормально, и глаза ей не нужны. Для животных это принципиальный момент – потеря обоняния. – Может ли информация о запахах у животных быть полезной людям? Может быть, это поможет им развить какие-то недоразвитые способности? – Думаю, мы просто недооцениваем человека, в том числе, человеческое обоняние. В древости это чувство, несомненно, означало нечто значительно большее, чем для современного человека. Вполне возможно, со временем человечество начнет более полно использовать чувства, данные ему природой. В том числе, своё обоняние. Посмотреть видео интервью можно по ссылке.