Опубликована научно-популярная книга Ксении Вячеславовны Дудовой, кандидата биологических наук, научного сотрудника Лаборатории изучения экологических функций почв ИПЭЭ РАН «Растения большого города. Путеводитель по удивительному миру природы мегаполисов и за их пределами».  Книга посвящена многообразию растительного мира в условиях мегаполиса и его окрестностей. На её страницах даны описания городских растений, их биологических особенностей, а также советы по наблюдению и изучению городской флоры. Ксения Дудова делится результатами собственных исследований, интересными фактами и фотоматериалами, чтобы сделать городской пейзаж более понятным и интересным каждому читателю. Сейчас есть возможность заказать книги в издательстве с авторской скидкой (почти  50% от обычной розничной цены) по стоимости 850 рублей. Если Вам бы хотелось приобрести книгу, напишите, пожалуйста либо на электронную почту k.v.dudova@yandex.ru, либо в личные сообщения в телеграм @Ksenia_Dudova до 10 июля.  Презентация книги и лекция «Растения большого города» пройдут 3 июля, в четверг, в библиотеке «Научка» (м.Павелецкая). Регистрация на лекцию по ссылке: https://arhe.msk.ru/?p=149817

Хоботок мухи-кровососки.A Кончик хоботка на примере вида Lipoptena cervi (Linnaeus, 1758).B Общий вид ротового аппарата на примере L. cervi.C Рисунок. Схема описания сенсиллярной короны на кончике хоботка на примере вида L. cervi с формулой сенсилл.D Кончик хоботка вида Hippobosca equina Linnaeus, 1758.E Кончик хоботка Melophagus ovinus (Linnaeus, 1758).ET – выдвигающиеся зубы, L – лабелла, LBI – лабиум, LBR – лабрум, LT – зубы на лабелле, MP – максиллярные щупики, OO – ротовое отверстие, OR – ротовой край, PR – хоботок, B1, B2 – базиконические сенсиллы, C0 – целоконические сенсиллы, S1, S2 – стилоконические сенсиллы Hippoboscidae — специализированная группа кровососущих мух, являющихся переносчиками многих опасных заболеваний как у млекопитающих, так и у птиц. Их ротовой аппарат состоит из хоботка, заключенного в два максиллярных щупика.  Многочисленные сенсиллы образуют корону на его кончике около грызущего аппарата (разнообразных зубов). Предположительно, данные сенсиллы нужны кровососкам чтобы при прокалывании кожи хозяина понимать, когда хобот достигает кровеносных сосудов. С помощью методов сканирующей электронной микроскопии были изучены сенсиллы у представителей основных линий эволюции — Ornithoicinae, Ornitomyini, Olfersiini, Hippoboscinae и Lipopteninae. Все короны организованы схожим образом: короткие и длинные базиконические сенсиллы расположены по краям, с несколькими мелкими стилоконическими сенсиллами и 2 крупными между ними. В некоторых случаях среди стилоконических располагаются 1–2 базиконические сенсиллы. Общее число сенсилл в короне у Ornithoicinae составляет 22, у Ornitomyini – 20, Olfersiini – 20, Hippoboscinae и Lipopteninae – 18. Число сенсилл коррелирует с древностью группы: чем древнее - тем больше. Уменьшение числа сенсилл происходит за счет длинных базиконических сенсилл. Помимо этого, была отмечена тенденция к удлинению базиконических сенсилл (B1 по сравнению с B3) в эволюционной линии, ведущей к группе паразитов млекопитающих (Hippoboscinae и Lipopteninae). Возможно, что в процессе эволюции длинные сенсиллы, появившиеся у одной из групп паразитов птиц (Olfersiini), сохранились при переходе на хозяев-млекопитающих. Полученные данные расширяют понимание родственных связей между мухами-паразитами, а так же станут необходимы при разработке новых средств защиты от укусов мух-кровососок. Статья опубликована в журнале: Yatsuk, A.A., Triseleva, T.A., Safonkin, A.F. et al. Variability in the sensilla on the tip of the proboscis in Hippoboscidae evolution. Zoomorphology 144, 44 (2025). Материалы по теме: РАН: "Как менялись сенсиллы на хоботке у мух-кровососок в ходе эволюции"

Пресс-служба Департамента природопользования и охраны окружающей среды города Москвы В московской части национального парка «Лосиный Остров» состоялся выпуск шести молодых зайцев-беляков. Мероприятие стало частью работы по восстановлению редких видов животных при поддержке Правительства Москвы и Департамента природопользования и охраны окружающей среды. Заяц-беляк — это один из коренных видов фауны «Лосиного Острова». Сегодня его численность здесь сократилась. По оценкам специалистов, это произошло около 25 лет назад из-за вирусных инфекций. Вид занесен в Красную книгу города Москвы. Пресс-служба Департамента природопользования и охраны окружающей среды города Москвы «Департаментом природопользования и охраны окружающей среды столицы совместно с научным сообществом в прошлом году было проведено уникальное эколого-биологическое обследование территории московской части национального парка “Лосиный Остров”. Учеными обнаружены более 1,5 тысячи видов растений и животных. Сегодняшнее мероприятие по выпуску зайца-беляка посвящено именно восстановлению и сохранению редких видов. Природная среда “Лосиного Острова” подходит для зайца-беляка, ему здесь будет хорошо, поскольку это лесной вид и в парке есть все условия, чтобы он выжил, размножился и его популяция стала устойчивой. Возвращение животных в природную среду стало возможным благодаря системной работе реабилитационного центра и научному сопровождению. Мы надеемся, что наблюдение с помощью фотоловушек подтвердит успешную адаптацию зайчат, а данные генетических анализов помогут в дальнейшей работе по сохранению популяции», — рассказала Наталья Чухраева, заместитель директора Государственного природоохранного центра. Зайчата, выпущенные в дикую природу, родились в профильном реабилитационном центре «Дом зайца». Взрослые особи, попавшие туда по различным причинам, регулярно приносят потомство. Подросших и адаптированных к самостоятельной жизни животных выпускают в подходящей для их выживания природной среде. Пресс-служба Департамента природопользования и охраны окружающей среды города Москвы Научное сопровождение выпуска зайцев-беляков проводили сотрудники Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова Российской академии наук. Перед этим специалисты взяли у животных пробы крови. Данные иммунного анализа позволят изучить, с какими инфекциями сталкиваются звери в течение своей жизни, понять, есть ли среди них потенциальные носители опасных для человека заболеваний, и установить в будущем родственные связи, если на территории парка будут зафиксированы новые особи. Пресс-служба Департамента природопользования и охраны окружающей среды города Москвы «Лосиный Остров» — уникальный природный комплекс, одно из главных достояний Москвы. Здесь сохраняется богатое биоразнообразие, в том числе благодаря системной научной работе. Так, в 2024 году в парке провели масштабное эколого-биологическое обследование, в котором приняли участие более 80 ученых из пяти научных институтов. Они выявили свыше 1,5 тысячи видов животных и растений. Более 200 из них редкие и охраняемые. По результатам обследования эксперты дали рекомендации по поддержке уязвимых видов животных, разработаны программы сохранения и восстановления редких видов. Пресс-служба Департамента природопользования и охраны окружающей среды города Москвы Кроме того, в «Лосином Острове» продолжаются полевые исследования. В апреле ученые начали изучение биоразнообразия водоемов на примере Бабаевского пруда. В ходе первых обследований специалисты взяли пробы фито- и зоопланктона, а также отобрали бентосные организмы, обитающие в грунте водоема. Источник: mos.ru Материалы по теме: Вести Москва: "Красная книга Москвы пополнилась: в национальном парке "Лосиный Остров" выпустили в природу зайцев-беляков"

50 лет назад, в 1975 году, по инициативе академика Владимира Евгеньевича Соколова, директора Института эволюционной морфологии и экологии животных им. А.Н. Северцова АН СССР (так назывался в советское время ИПЭЭ РАН), в подмосковной Черноголовке была создана Научно-экспериментальная база «Черноголовка». Поздравляем всех, кто работал и продолжает работать на биостанции, для кого она была и остается не просто местом на карте, но значительной частью жизни, профессии, научной деятельности, карьеры и судьбы. Тех, кто долгие годы строил биостанцию, поддерживал ее, содержал и разводил животных, изучал их, писал статьи и книги. Или просто приезжал на биологическую практику. Всех тех, кто был связан с НЭБ «Черноголовка» и для кого она остается местом, куда хочется вернуться, местом силы и надеждой на будущее. За 50 лет на биостанции работали сотни людей – студентов, аспирантов, научных сотрудников ИПЭЭ РАН и других российских и зарубежных научных учреждений. Защищены десятки диссертаций и сотни дипломных работ. Из тех сотрудников, которые работали на биостанции, выросли кандидаты и доктора наук, есть среди них и члены-корреспонденты, и академики Российской академии наук. Сегодня НЭБ «Черноголовка» ИПЭЭ РАН – крупный научно-образовательный центр, располагающий большой коллекцией живых животных (около 300 особей), комплексом вольер и полигонов для их содержания и наблюдения за ними в условиях, приближенных к естественным. Современное исследовательское оборудование – от микроскопов до навигационных приборов GPS – позволяет проводить широкий спектр научных исследований по поведению, экологической физиологии, эндокринологии, систематике, гибридизации, морфологии наружных покровов наземных млекопитающих. С 1997 г. на НЭБ «Черноголовка» ИПЭЭ РАН существует Совместный учебно-научный биологический центр Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН, Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова и Московского педагогического государственного университета (УНЦ «Черноголовка» ИПЭЭ РАН). Кроме того, в УНЦ «Черноголовка» ИПЭЭ РАН выполняют курсовые и дипломные работы студенты как столичных, так и региональных вузов. Желаем сотрудникам биостанции долгих, плодотворных лет, новых открытий, научных прорывов, крепкого здоровья и благополучия!

Вышла в свет новая книга о флоре Арктики ботаников Игоря и Елены Поспеловых, научных сотрудников ФГБУ «Заповедники Таймыра» (Красноярский край), под управлением которого находятся заповедники «Большой Арктический», «Таймырский» и «Путоранский», сообщает пресс-служба Росзаповедцентра Минприроды России. Издание «Флора сосудистых растений Анабарско-Котуйского горного массива и его северного обрамления» предназначено для ботаников широкого профиля, ботанико-географов, специалистов по флоре и растительности северной Субарктики, а также людей, проявляющих интерес к изучению арктической природы. Текст иллюстрирован фотографиями ландшафтов территории и отдельных видов растений, в том числе занесенных в Красные книги России и региона. В ходе многолетней работы над книгой был выполнен большой объем работ по инвентаризации флоры севера Анабарско-Котуйского горного массива, а также её сравнению с исследованными флорами как заповедных территорий Таймыра, плато Путорана, так и сопредельных с ними районов севера Красноярского края. В монографии приведен аннотированный список растений, произрастающих на территории севера Анабарско-Котуйского горного массива и прилегающих к нему лесотундровых участков, флора которых до этого была почти не исследована. «Благодаря многолетним трудам наших коллег, которые проходили в сложных условиях арктических экспедиций и за кропотливыми камеральными работами, была вновь пополнена ценными научными сведениями копилка знаний о флоре такого сложного для исследователей региона, как север Средней Сибири. Подобными изданиями полнится научный багаж знаний о флоре Арктики и природе нашего региона», – отметил заместитель директора по науке и экологическому просвещению ФГБУ «Заповедники Таймыра» Михаил Бондарь. По оценке ученого, издание вызовет большой интерес в научных кругах.  В нём дана общая физико-географическая характеристика исследуемой территории (геология, рельеф, климат, гидрологические объекты), впервые описана растительность 29 ключевых участков. «Большую научную ценность представляет и то, что в ходе многолетних полевых работ ботаниками не только выявлено разнообразие сосудистых растений исследуемой территории, но и проведено её деление на районы с различным составом видов, охарактеризованы особенности этих флор, а также выполнено сравнение их с флорами смежных территорий севера Средней Сибири», – пояснил Михаил Бондарь. Одним из результатов анализа стало заключение о наиболее высоком сходстве флоры Анабарско-Котуйского массива с флорой востока горного массива Путорана. Каждый год научные сотрудники заповедных территорий Таймыра обнаруживают до нескольких десятков новых видов для флоры таких крупных физико-географических областей, как плато Путорана, полуостров Таймыр, и в целом севера Средней Сибири.  Нередко среди найденных экземпляров попадаются «краснокнижные» виды: вудсия альпийская, осока малоплодная, сердечник крупнолистный, крупка Самбука, остролодочник путоранский, остролодочник Тихомирова, остролодочник Чекановского, незабудочник арктосибирский, незабудочник шелковистый, соссюрея мелкозубчатая. За последние несколько лет Игорем и Еленой Поспеловыми сделан ряд важных флористических открытий. В 2020 году на территории Путоранского заповедника был найден новый вид для науки - астрагал гулэминский, впоследствии занесенный в Красную книгу Красноярского края.  А в 2024 году учеными впервые описана самая северная популяция редкого вида орхидеи – калипсо луковичной, занесенной в Красную книгу России. Монография «Флора сосудистых растений Анабарско-Котуйского горного массива и его северного обрамления» доступна для скачивания: http://byrranga.ru/docs/anabar_kotuy_flora_final.pdf Справочно: Издание является дополнением к ранее опубликованным этими авторами монографиям - «Флора сосудистых растений Таймыра и сопредельных территорий» и «Флора сосудистых растений объекта всемирного наследия «Плато Путорана» и его буферной зоны», которые теперь охватывают огромный по площади регион, характеризуя разнообразие сосудистых растений практически всего севера Средней Сибири.

Полевая мышь. Источник: Наталья Феоктистова. Ученые показали, что у полевых мышей, обитающих в городе, разнообразие генов главного комплекса гистосовместимости класса II (MHC–II), отвечающих за устойчивость организма к паразитарным заболеваниям, связано со степенью урбанизации парков, в которых грызуны живут. Так, чем сильнее парки напоминали естественные биотопы, тем больше вариантов этих генов встречалось в популяции. Это может быть связано с большим разнообразием патогенов в «природных» парках и, соответственно, низкой вероятностью для каждой конкретной мыши встретить определенного возбудителя заболевания. Таким образом, полевые мыши потенциально могут использоваться для отслеживания распространения паразитов в парках. Результаты исследования, поддержанного грантом Российского научного фонда (РНФ), опубликованы в биологической серии журнала Известия РАН. Городские экосистемы отличаются от природных ландшафтов. Так, в городах возникают новые, ранее не существовавшие сообщества организмов, в которых может наблюдаться более высокая, чем в естественных условиях, плотность популяций, формируются нетипичные пищевые связи и могут быстрее распространяться паразитарные инфекции. Однако до настоящего времени было недостаточно данных о том, как иммунная система городских животных реагирует на повышенную вероятность заражения патогенами. Знание об этом потенциально позволит контролировать распространение инфекций в городе и снизить частоту заражений как среди диких животных, так и среди домашних питомцев. Ученые из Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова РАН (Москва) оценили разнообразие аллелей (вариантов) одного из генов главного комплекса гистосовместимости класса II (MHC–II) в популяциях полевых мышей, обитающих в парках Москвы с разной степенью урбанизации. Белки, за синтез которых отвечают гены MHC, отличаются большим разнообразием и определяют сопротивляемость организмов к различным патогенам — вирусам (класс I) и паразитам (класс II). То есть устойчивость к патогенам напрямую связана с разнообразием аллелей генов MHC. Авторы выбрали в качестве объекта исследования полевую мышь, поскольку именно этот вид грызунов чаще других встречается на незастроенных территориях мегаполиса. Это позволяет рассматривать его в качестве индикаторного при анализе состояния городской среды. Животных отлавливали в четырех парках: в Нескучном саду, расположенном в пределах наиболее урбанизированной территории, в Терлецком лесопарке, Главном ботаническом саду имени Н.В. Цицина РАН и в Битцевском лесопарке — наименее урбанизированной территории из изученных. Степень урбанизации территорий оценивалась в соответствии с их отдаленностью от центра города. Авторы отловили 45 мышей, у которых отобрали фрагменты мышечной ткани. Из полученных образцов ученые с помощью полногеномного секвенирования определили аллельное разнообразие одного из генов МНС. Суммарно во всех выборках полевых мышей, обитающих в парках Москвы, исследователи обнаружили 27 вариантов аллелей. При этом у одного животного встречалось от одной до пяти аллелей. Постановка ловушек в парке, осуществляемая Татьяной Кармановой. Источник: Наталья Феоктистова Больше всего вариантов аллелей (17), в том числе уникальных, авторы обнаружили у полевых мышей из Битцевского лесопарка. В этом парке также наблюдалось наибольшее разнообразие индивидуальных генотипов при относительно меньшем числе аллелей гена MHC у каждой особи. Наблюдаемая картина может быть связана с большим спектром патогенов на данной территории и одновременным снижением для конкретной особи вероятности столкнуться с каждым из них. В популяциях мышей, обитающих в трех других парках, расположенных в зонах с более высокой степенью урбанизации, общее число аллелей и разнообразие индивидуальных генотипов было меньшим, но число аллелей, представленных в генотипе одной особи, — большим. Так, в обустроенных парках, для которых характерно небольшое видовое разнообразие грызунов, но повышена плотность популяций каждого вида, вариабельность патогенов оказывается ниже, однако для отдельной особи повышается вероятность встречи с каждым из них. Виды, обитающие на урбанизированных территориях, могут служить хорошими индикаторами состояния городской среды и использоваться для оценки степени ее благополучия. Авторы показали, что в Москве одним из таких видов может быть полевая мышь, которая обитает на многих городских территориях, испытывающих разную степень антропогенной нагрузки. Отслеживание состояния этих грызунов позволит корректировать мероприятия по благоустройству и озеленению городов. «В дальнейшем мы планируем с помощью полевых мышей оценить состояние каждого парка по его загрязненности тяжелыми металлами и мышьяком. Эта работа уже проводится. В результате исследования мы продемонстрируем особенности накопления тяжелых металлов в зависимости от расположения парка и ткани, которую мы исследуем. Особенно важно, что оценка будет проводиться с помощью живых организмов, постоянно обитающих в этих парках. Кроме того, очень важное направление наших исследований — оценка загрязненности организмов животных микропластиком. Это пилотный проект. Мы оцениваем содержание микропластика и искусственных нитей в желудочно-кишечном тракте модельных грызунов», — рассказывает руководитель проекта, поддержанного грантом РНФ, Наталья Феоктистова, доктор биологических наук, главный научный сотрудник лаборатории сравнительной этологии и биокоммуникации Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова РАН. Материалы по теме: Наука.рф: "Генетические особенности полевых мышей «расскажут» о состоянии городской среды"

Внешний вид мухи. A  - Вид сверху. B - Вид снизу. C - Крыло. Мухи-кровососки семейства Hippoboscidae в настоящее время насчитывают около 213 видов и являются переносчиками заболеваний птиц и млекопитающих. Род паразитов птиц Ornithomya Latreille, 1802 довольно обширен — включает 33 вида. Эти мухи в основном обитают в средних широтах Старого Света, но 9 видов известны из Африки. К сожалению, описания не всех видов выполнены подробно. Некоторые важные признаки не были учтены до настоящей работы. В Южной Африке был собран новый экземпляр Ornithomya cecropis Hutson, 1971 (Diptera, Hippoboscidae). Описание этого вида было дополнено новыми морфологическими данными, которые используются в современных идентификационных ключах: длина головы и груди вместе взятых, длина крыла, соотношение отрезков костальной жилки, окраска вентральной стороны головы и груди и т. д. Приведен обновленный ключ для всех известных видов рода Ornithomya из Афротропического региона. Ссылка на статью: Yatsuk, A.A., Nartshuk, E.P., Markovets, M.Y. et al. New Record of the Louse Fly Ornithomya cecropis Hutson, 1971 with an Amended Description (Diptera, Hippoboscidae). Entomological Review. 104, 567–571.

Сергей Валериевич Найденко. Фото Ольги Мерзляковой / Научная Россия Что мы знаем об экологии как науке? Как она связана с эволюцией? Почему деятельность зеленых не всегда приносит пользу? Как сделать, чтобы советы и предостережения ученых были услышаны? Каковы экологические последствия разлива нефти в Черном море? Что каждый из нас может сделать для того, чтобы сохранить природу? Об этом рассказывает член-корреспондент РАН Сергей Валериевич Найденко, директор Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН. Сергей Валериевич Найденко — зоолог, доктор биологических наук, член-корреспондент РАН. Специалист по дистанционному наблюдению за животными, экологии и биологии размножения диких кошек. Защитил кандидатскую диссертацию по теме «Социальное поведение рыси и особенности его формирования в онтогенезе» и докторскую диссертацию по теме «Биология размножения кошачьих. Механизм репродуктивного успеха». Среди научных интересов — исследование физиологического состояния позвоночных, поведенческая экология млекопитающих, формирование видоспецифичного поведения в онтогенезе. — Многие считают, что экология — это не загрязнять окружающую среду. На самом деле это наука, которой занимается не один институт. Что это такое? — Экология — это наука о взаимоотношениях организмов с окружающей средой. Это адаптации, приспособления организмов, реакция на факторы внешней среды, к которой относятся другие животные и человек. Но сейчас, к сожалению, у этого термина появилось такое огромное количество расшифровок, что не очень понятно, как правильно его трактовать в конкретной ситуации. Когда люди начинают говорить об экологии окружающей среды, я не очень понимаю, о чем они говорят, потому что нет такого понятия. Теперь в обывательском смысле все, что связано с нашей окружающей средой, — экология. — Каким образом связаны экология и эволюция? — Самым прямым, потому что процесс эволюции — это, по сути дела, процесс приспособления к определенным окружающим условиям. Если территория открытая, вам очень важно быстро бегать, если закрытая, то на примере моих любимых кошек мы видим, что вам важно аккуратно подкрадываться. Если вокруг холодно, надо быть адаптированным к холоду. Таким образом, вся эволюция — это процесс адаптаций. Отсюда получается, что как только меняются внешние условия (температура, влажность в конкретном регионе), происходит смена биотопа, вырубается или выгорает лес, начинается приспособление организмов к новым условиям. Какие-то вымирают, какие-то умирают локально, какие-то появляются на их месте, какие-то организмы просто меняются, адаптируясь к окружающей среде. Классическая история: в Англии молоко разносили в бутылках, закрытых фольгой, и оставляли перед домом. Для синиц возник новый кормовой ресурс, но надо было научиться эту фольгу открывать. Научились, открывали. Вот вам пожалуйста: изменилась окружающая среда, появилась новая адаптация, произошли экологические изменения у вида. — Но потом-то перестали приносить такие бутылки? — Да, потом исчез ресурс и синицам опять пришлось приспосабливаться. То, что происходит сейчас с тигром на Дальнем Востоке, — это большая, хотя ожидаемая проблема. Тигр приспособлен к тому, что у него основная добыча — это кабан. Тигр недаром прослыл «кабаньим пастухом»: он ходит за стадами, убивает подсвинка, пять-семь дней он его ест, оставаясь на одном месте, потом идет преследовать табун дальше. У него доля кабана в питании — 50–60%. Сейчас на Дальнем Востоке России в результате африканской чумы свиней резко, на два порядка сократилось поголовье кабана. И все — тигру нечего есть. — Чем же они питаются? — Дальше тигр начинает приспосабливаться, активно добывать пятнистого оленя, где-то — изюбря, в северных регионах есть еще и лось. Но численность этой добычи абсолютно недостаточна, чтобы прокормить тигра. К тому же в отличие от всех перечисленных копытных, которые рожают по одному детенышу в год, свинья может принести 12 поросят, которые к осени вырастут и обеспечат прекрасный корм для тигра. А сейчас голодно, зима, добывать копытных сложно, кабана мало, тигр ищет хоть что-то. Выходит в деревни, находит собак, иногда домашнюю скотину. Людей это пугает. — Может, им надо выбрасывать домашних свиней, как-то подкармливать? — Никто не будет в таком количестве выбрасывать свиней. Это обойдется очень дорого. У нас сейчас порядка 750 тигров, один тигр съедает за год 50 копытных, по одному в неделю. Получается, что надо обеспечить 35 тыс. свиней. — В Сайлюгемском национальном парке, где основной охраняемый вид — ирбис, который питается в основном копытными, тоже существует проблема дефицита кормовой базы. Ирбисы совершают набеги на пасущихся домашних копытных, и нацпарк стал компенсировать местному населению эти материальные потери из средств специально созданного фонда «Ирбис». Как вы к этому относитесь? — Эта проблема реальная, и решение реальное, оно работает. Более того, оно работает и на Дальнем Востоке, там по крайней мере фонд «Дальневосточный леопард» придерживается той же самой стратегии. Что касается тигра, не готов говорить, платит «Амурский тигр» или нет. В какой-то период жертвы тигра оплачивались. Но здесь главное — построить эту систему правильно. И у леопарда, и у снежного барса в Сайлюгеме чуть проще, потому что это относительно небольшие участки. Когда мы говорим про тигра на Дальнем Востоке, это огромные территории: половина Хабаровского края, весь Приморский край, еще Амурская область и немного Еврейская автономная. А ведь надо проверить, что это действительно тигр, иначе пойдет жульничество, будут приходить люди, говорить, что опять корова пропала, надо бы заплатить. Второе — проблема сейчас не столько в том, что люди переживают и хотят получить деньги за свою собачку. Некоторые ведь потеряли друга, которого забрали в нескольких метрах от дома, с цепи. Это значит, что тигр просто приходит в деревню и ночью идет по деревне. Это уже не нравится никому, потому что у всех дети, да и взрослые люди не хотят сталкиваться с тигром. Я бы тоже не хотел. Здесь другая проблема — не только денежная компенсация, но и безопасность. Это стандартная ситуация на зимний период, просто сейчас из-за ситуации с кабаном она очень ярко выражена. К лету отпустит. — Но потом-то опять будет зима. Как решить эту проблему? — Там есть несколько решений, мы о них часто говорим. Во-первых, надо очень четко бороться с браконьерством, в первую очередь относительно копытных видов. Шла речь даже о полном запрете на охоту, но я человек прагматичный и не считаю, что это в принципе возможно реализовать, учитывая Дальний Восток. Охотиться будут, но в идеале сделать бы так, чтобы эта охота была полностью легальной и осуществлялась по тем нормативам, которые просчитываются: сколько можно добыть оленей, сколько лосей. — Это реально? — Убрать браконьерство очень тяжело из-за огромных пространств, но это самое необходимое. Во-вторых, надо снизить антропогенный пресс по сбору кедрового ореха. Сейчас орех собирают тоннами, вывозят в Китай, а это все — корм для животных, причем в осенний период, когда идет нажировка и важно что-то съесть. Для копытных, в том числе для кабана, оленей, это основные источники питания. Очень активно шла добыча леса, часть продуктивных в смысле кормов для животных лесов уже уничтожены. Но самое неприятное даже не то, что они уничтожены, а то, что проложена масса лесовозных дорог в лесу, которые обеспечивают возможность людям на машинах — охотникам, браконьерам — проникать глубже в лес, забирать добычу. — Как можно поднять численность кабана? — Это самый больной вопрос. Ответа у меня нет. Проблема большая. Теоретически можно сказать, что надо разработать вакцину от африканской чумы свиней. Институт с этим не справится, это не наш профиль. Коллеги пока тоже не справились. Результат — смертность у кабана крайне высокая, выбивается практически весь. Я не верю в быстрое восстановление кабана как раз потому, что чума никуда не девается, она остается — вирус достаточно долго лежит, присутствует в популяциях кабана. Но это не только наша проблема, вакцину пока никто не создал. — Если бы вдруг она была создана, как бы вы стали ее использовать? — Вакцинация части животных — это уже большой плюс. Это значит, что по крайней мере часть животных переживают вспышку эпизоотии и могут размножаться. Значит, на какой-то момент идет увеличение численности. Второе: у нас же большие свинокомплексы, и у ветеринаров один из подходов — надо отстреливать кабана. Это называется «депопуляция»: резкое снижение его численности, чтобы он не мог разносить патоген и ни в коем случае не принес его на свинокомплекс, иначе это станет большой проблемой, погибнет все поголовье. В этой ситуации можно по крайней мере вакцинировать свиней в свинокомплексах и не пытаться отстреливать кабана, оставить его в покое. — Сейчас весьма активны экологические организации, так называемые зеленые. Слышала, что порой они приносят своей деятельностью не только плюсы, но и минусы. Это правда? Сергей Валериевич Найденко. Фото Ольги Мерзляковой / Научная Россия — Это вы верно подметили. Очень разные организации, очень разные люди. Мне в людях больше всего импонирует умение не только слушать, но и слышать, и понимать, о чем с ними разговаривают, что нужно и что не нужно. У нас с коллегами сейчас такая ситуация по Черному морю, по разливу мазута: коллеги из центров, которые принимают птиц, пытаются их спасать, жаловались на зеленых, которые могут даже мешать работать. Там достаточно большой отход, потому что когда птица измазалась в мазуте, спасти ее сложно. Люди пытаются, стараются, они молодцы, но далеко не всех птиц надо спасать. В последнее время в эти центры попадают просто перелетные птицы, которые пролетали мимо и, как часто бывает, где-то ударились, где-то ослабли. С точки зрения той же экологии, взаимодействия организмов со средой понятно, что при перелетах птиц всегда бывает определенный отход и никуда от этого не денешься, жизнь так устроена. — Отход — это потеря какого-то количества животных? — Да, которые погибают на перелетах, на промежуточных посадках, стоянках. Но пытаются спасать и их. Это мотивируется эмпатией к дикой природе, и, наверное, это неплохое чувство, я сам дикую природу очень люблю, но у нас человеческое общество относится к ней очень по-разному. Где-то мы спасаем перелетных птиц, а где-то строим высокоскоростную магистраль, вырубая хорошие места обитания для тех же птиц. Там погибнет больше, но на это уже никто особенно не обращает внимания. Мне кажется, зеленые в этом смысле иногда уходят от разумного баланса и смотрят не туда, куда нужно. — В ситуации с тем же самым разливом мазута в Черном море зеленые сейчас рассказывают о том, что погибло очень много дельфинов, и собирают деньги на больницы для них. Знаю, что у вашего института другая точка зрения на этот вопрос. — Дельфин так устроен, что погибнуть, захлебнувшись и отравившись мазутом, ему крайне сложно. Это не очень реализуемая программа. Наверное, это может произойти, но чтобы это была массовая гибель, с трудом верится. Верится больше, что это может быть гибель животных в сетях: в таких ситуациях рыбаки, когда находят в своих сетях дельфина, просто высвобождают его, выбрасывают обратно в море, а дальше этот дельфин плавает в нефтяном пятне, весь испачканный, потом его выбрасывает на берег — и делается вывод, что он погиб от мазута. Мы в этом совсем не уверены. Мы пытаемся поучаствовать в этом, получить разрешение на вскрытие животных, которые погибают, но нам пока это не удается. — А почему? — Трудно сказать. Мы обращались в Росприроднадзор, долго с ними разговаривали, они нам сказали написать письмо, чтобы получить такое разрешение. Мы написали, они ответили, что дают разрешение на изъятие живых животных из природы, а мертвые — это уже не их компетенция, надо связываться со службой ветеринарии, но местные ветеринары пока просто увозят дельфинов, не вскрывая. Поэтому мы не можем ничего сказать объективно. — Черноморские дельфины — это ведь редкий, охраняемый вид, и, казалось бы, здесь государство заинтересовано в том, чтобы провести тщательное расследование того, что с ними происходит. — Морально вроде бы заинтересовано, но в реальности все работают в рамках своих полномочий. Пока взаимодействие тут не налажено. — У вашего института в Утрише есть морская биологическая станция, и она заключила договор с этим ведомством, чтобы отслеживать судьбу пострадавших животных. Но, как мне рассказал начальник этой станции Андрей Валерьевич Абрамов, с момента катастрофы, которая произошла еще в декабре, ни одного звонка не поступило. — Может, это потому, что про нас еще не все знают. Так или иначе, вопрос, насколько пострадали дельфины от этой экологической катастрофы, остается открытым. — Но то, что это экологическая катастрофа, для вас бесспорно? — Безусловно. — Какие экологические последствия она несет? — У нас произошло уничтожение некоторых прибрежных биотопов, куда выбрасывался мазут. Потом его срывали вместе с грунтом, и это усугубляло ситуацию. Это разные организмы, живущие в грунте, черви, моллюски, другие беспозвоночные организмы. Это наиболее тяжелое потрясение для экосистемы. — А бентос, птицы? — Про птиц мы уже поговорили — это проблема, но не очень понятен масштаб. С одной стороны, птиц действительно много, они исчисляются тысячами, но в рамках всей группировки, живущей в районе Черного моря… Здесь скорее нужно оценивать отдельные редкие виды и ущерб для них. Вот с бентосом не знаю, мне кажется, это одна из наименее пострадавших группировок. — Почему? — Проблема мазута в том, что его плотность меняется в зависимости от температуры и он может перемещаться в слоях воды. Не думаю, что он весь оседает на дно, сильно осложняя жизнь бентосу. Мне кажется, что бентос страдает существенно меньше по сравнению с литоралью (прибрежной зоной). — Обыватель прочитает и скажет: подумаешь, черви пострадали — какая ерунда. В чем тут урон? — Это кормовая база для других беспозвоночных, и для птиц, и для рыб. Урон кормовой базе — это плохо, тяжело. Мы не знаем, насколько быстро пойдет восстановление естественных сообществ после того, как произошел этот разлив. Но тут еще может быть отдельная история про человека, для которого все это может быть очень опасно. — Расскажите об этом. — Получаются тяжелые органические соединения, ароматические углеводороды, и они достаточно долго будут присутствовать в окружающей среде. Далее — их трансформация в диоксины, хлорорганические соединения, одни из самых опасных и самых стойких загрязнителей окружающей среды. Они применялись во время войны во Вьетнаме как дефолианты, вызывающие сбрасывание деревьями листьев, чтобы потом можно было находить вьетнамских партизан. Диоксины очень опасны и для человеческого организма тоже, и они образуются достаточно хорошо при контакте хлора с ароматическими углеводородами. Хлор в морской воде присутствует, надо только понимать, насколько интенсивно идет образование в зависимости от температуры и освещенности. К тому же происходит сжигание этого мазута, а при сжигании диоксины и образуются. Это самая опасная вещь. Все это никуда не девается — либо летит в воздух, либо остается в грунте и может приводить к тяжелым последствиям и для человека. Это изменение генетической активности различных клеток живых организмов. — Впереди лето. Что будет происходить с этими химическими процессами? Они будут ускоряться? — Об этом лучше спрашивать химиков, особенно в смысле преобразования в диоксины. Однако могу сказать точно: диоксины там уже присутствуют и вряд ли куда-то денутся, особенно после сжигания. Что касается мазута, который остался в воде, видимо, все новые порции будут постепенно подниматься со дна, будут происходить новые выбросы. Насколько интенсивные, пока не берусь судить, но они однозначно будут. — Могут ли люди сделать здесь что-то реально полезное? — От волонтеров польза большая: в целом это спасение животных, очистка пляжей. Роспотребнадзор, на мой взгляд, делает достаточно много, контролируя ситуацию в самых разных регионах, оценивая присутствие тех или иных вредных соединений в воде, в воздухе, принимая меры для очистки берегов. Контрольные работы идут. Самое главное, наверное, — попытаться извлечь второй танкер, который затонул. Из него вроде нет течи, но это на данный момент превратилось в отложенную катастрофу. Рано или поздно, не сейчас, так через десять лет, когда сгниет обшивка корабля, это произойдет. Это, пожалуй, наиболее важная сейчас задача. Ну и уборка того, что продолжает выбрасываться и будет выбрасываться еще какое-то время. — Стоит ли ехать отдыхать на Черное море? Наверняка этот вопрос интересует всех. — Советы я давать не готов. Слушайте Роспотребнадзор. — Как должен вести себя обычный человек в природе, чтобы ей не навредить? — Мне кажется, самое страшное — это много пластика. Если у вас есть возможность уменьшить количество потребляемых пластиковых пакетов и пластиковой упаковки, это хорошо. Я не говорю сейчас про совершенно понятные вещи, что не надо это нигде разбрасывать. Я не очень доверяю биоразлагаемому пластику, который часто продается в некоторых магазинах. Как правило, все это переходит в микропластик, который разлагается и все равно никуда не девается. А он еще более опасный. — Химики говорят, что скоро появится полностью разлагаемый пластик. — Дай бог. Мы же говорим пока про то, что каждый может сделать сам. Снижение любого количества отходов, на мой взгляд, — это главное. Когда вы находитесь в лесу, пожалуйста, думайте о деревьях вокруг, о растениях и животных, которые рядом. Если вы увидели дупло, откуда выглядывает совенок, не надо туда залезать и проверять, что это и сколько их там. Должно быть понимание щадящего отношения к природе: если вы вышли в национальный парк «Лосиный остров» весной и увидели большое количество первоцветов, не надо их рвать. Этот довод — «Я сорвал три штучки, что им будет, посмотрите, сколько их» — абсолютно неверен. Людей-то сколько пришло? Начинать надо с себя. — Если вернуться к Утришу, там недавно случилась еще одна экологическая катастрофа — грандиозный пожар в заповеднике. Мне рассказали сотрудники, что за долгие годы таких пожаров было немало и все они антропогенные. — У нас большинство пожаров, и не только в этом регионе, антропогенные. В отдельных случаях это поджоги, когда люди пытаются либо на даче, либо в дикой природе выжечь какой-то кусок сухой травы. На Дальнем Востоке считают, что если сухую траву выжечь, потом легче собирать папоротник — его лучше видно, когда он всходит. Как правило, это не ограничивается тем куском, который ты хочешь выжечь. Вот пожар и начинается — либо у тебя с огорода полетело, либо кто-то выжигал специально. Это первый подход. Второй — безусловно, если вы в лесу с костром, надо думать, где его разводить, вообще прислушиваться к рекомендациям, можно ли его разводить. В очень сухую погоду настоятельно рекомендуют не разводить костры, потому что можно недооценить то, что происходит вокруг, можно случайно разложить костер на торфянике, и потом вы его уже не потушите. Во всех случаях за костром надо следить, тщательно тушить после того, как вы уходите. И третье — это окурки. Разгоревшийся окурок вполне может поджечь сухую траву. Зажечь легко, а остановить крайне сложно.   — К каким последствиям приводят такие пожары, если они случаются слишком часто? Правда ли, что экосистема не успевает восстановиться? — Часть пожаров имеет природное происхождение — может, молния ударила. Иногда это происходит. Экосистемы после этого восстанавливаются, хотя происходят определенные изменения. Коллеги изучали: там очень четко меняется, например, почвенная фауна. Относительно крупных животных, если пожар был большой, да еще и особи попали в кольцо, могут быть очень большие потери. Все зависит от интенсивности пожара, потому что норные животные могут переждать пожар, а иногда все выгорает полностью. На месте леса возникает гарь, и новый лес будет восстанавливаться гораздо дольше. Раз это гарь, которая потихоньку зарастает, появляется другой состав почвенной биоты, это другие млекопитающие, которые сюда пришли. Но одно дело, когда это происходит раз в 100 лет, а другое дело, когда такое начинает происходить каждые пять лет на одном и том же месте, выжигая все. Появился даже новый для Дальнего Востока термин «пирогенные дубняки». Монгольский дуб и так не самый крупный, а там очень маленькие дубы, которые каждый год обгорают. Идет низовой пожар, выгорает вся трава — и стоит относительно голый лес с дубами, которые еще и не все плодоносят, потому что после пожара им тяжело. Их значимость как кормовых ресурсов для тех же копытных резко снижается. Иначе говоря, в результате регулярных пожаров экосистема меняется на то, что нетипично для этого региона. Происходит «вечная сукцессия» — замена одного биотопа другим. — Как вы думаете, может ли произойти экологизация сознания человечества в глобальном смысле, когда все люди поймут, как надо себя вести в природе? — Я на это очень надеюсь. Как будет в реальности — посмотрим. Есть теория поведения животных «эволюционно стабильных стратегий» — стратегия голубя и ястреба. Если совсем кратко, она выглядит так: живут голуби, как-то конкурируют между собой за ресурсы, выясняют отношения. Тут вдруг появляется ястреб — голубя убьет, всегда будет забивать других. Голубей много, ястребов — один или двое, и ястребам от этого очень хорошо, просто прекрасно. Они начинают активно размножаться, их становится больше, они начинают драться между собой за еду, конкурировать, и в какой-то момент им уже не очень до голубей. И вот получается, что голубем быть уже выгоднее, чем ястребом. Это я к тому, что, к сожалению или к счастью, эта система работает и у нас в человеческом обществе, и это четко прослеживается на самых разных этапах. Вот все выращивают биопродукты — все абсолютно чистое, без удобрений, и мы все в равных условиях начинаем конкурировать. Потом появляется кто-то один, говорит: «Дай-ка я насыплю сюда химии». И у него арбузы в три раза больше! Все смотрят и тоже начинают использовать химию. На каком-то этапе получается, что люди, которые выращивают чистый продукт, оказываются в выигрыше: пусть урожай небольшой, зато он безвредный. У меня такое ощущение, что с теми же пожарами, с тем же пластиком почти так же. Все почти перестали выжигать траву, а один и говорит: «А я все-таки подожгу и папоротника наберу в четыре раза больше». Как это сломать — не знаю, но будем надеяться, что получится. — А как это может получиться? Конкретно вы, ваш институт что тут можете сделать? — Надо в первую очередь начинать работу с детьми. Мы активно участвуем в фестивалях «Наука 2.0», показываем, как работает наука, как надо относиться к природе. У нас прежде всего научный институт, но мы в этом активно задействованы: выступаем партнерами в самых разных начинаниях по сохранению и отдельных видов, и экосистем. — Как дети реагируют? Им интересно? — Детям это очень интересно, и мне кажется, что тут уместна такая фраза: «Теперь вам никогда не удастся забыть то, что вы выучили». Когда они с детства об этом услышали, с детства прочувствовали, дальше им самим тяжелее от этого отказаться. — Сотрудники разных заповедников мне рассказывали, что такие дети даже останавливают своих родителей, когда те делают что-то не так в природе: не трогай черепашку, не рви цветок. И родителям становится стыдно. Есть такая тенденция? — Да, это правда, и это нормально. Так что моя главная надежда — на этих детей, которые сегодня нас услышали, а завтра своим трепетным отношением к природе изменят планету. Интервью проведено при поддержке Министерства науки и высшего образования РФ

Павел Витальевич Гунько (26.11.1957 – 11.06.2025) 11 июня 2025 года ушел из жизни сотрудник Утришской морской станции, тракторист-машинист Павел Витальевич Гунько. Он принимал участие в жизни Биостанции с первых лет ее существования. Все его называли Паша. Это был незаменимый для Биостанции человек. Все технические работы осуществлялись с его непосредственным участием, либо он организовывал их с помощью своих знакомств и связей. А такой сложный механизм, как Утришская биостанция, с бассейнами, насосами, бытовыми постройками, транспортом, постоянно требует внимания, ухода, ремонта. И все это Паша. Получив задачу от начальства или просьбу от сотрудников, он кивал головой и без лишних разговоров делал свою работу. Паша олицетворял то, что называется надежным тылом. Уход Паши очень большая потеря для Утриша. Паша останется в нашей памяти, нам очень его будет не хватать.

Вышла в свет электронная монография И.Н.Поспелова и Е.Б.Поспеловой «Флора сосудистых растений Анабарско-Котуйского  горного массива и его северного обрамления». Это электронное издание является гармоничным дополнением к ранее  опубликованным этими авторами монографиям - «Флора  сосудистых растений Таймыра и сопредельных территорий» и «Флора сосудистых растений объекта всемирного наследия «Плато Путорана» и его буферной зоны», которые теперь охватывают огромный по площади регион, характеризуя разнообразие сосудистых растений практически всего севера Средней Сибири. В монографии приведен аннотированный список сосудистых растений, произрастающих на территории севера Анабарско-Котуйского горного массива и прилегающих к нему лесотундровых участков, флора которой до этого была почти не исследована. Список составлен на основе результатов многолетних собственных полевых исследований с учетом немногочисленных литературных данных и гербарных фондов. Описана история обследования территории, дана ее общая физико-географическая характеристика (геология, рельеф, климат, гидрологические объекты), дано подробное описание растительности 29 ключевых участков. Проведено сравнение флоры всей территории и отдельных районов с региональными флорами смежных территорий севера Средней Сибири. Одним из результатов этой монографии стало заключение о наиболее высоком сходстве флоры Анабарско-Котуйского массива, как по таксономическому составу, так и по географической и эколого-ценотической структуре отмечено с флорой востока Путорана, что обусловлено сходством мезоклиматов и сходной плейстоценовой историей их территорий. Книга предназначена для ботаников широкого профиля, ботанико-географов, специалистов по флоре и растительности северной Субарктики. В будущем предполагается, что монография выйдет и в бумажном виде. Научный сотрудник Лаборатории сохранения биоразнообразия и использования биоресурсов ИПЭЭ РАН И.Н.Поспелов.