Новым местом жительства двух переднеазиатских леопардов Эльбруса и Волны, выращенных в Центре восстановления леопарда на Кавказе, стал национальный парк “Алания” в Северной Осетии. Это событие отметили открытием скульптурной композиции: теперь на набережной Терека во Владикавказе можно увидеть застывшие в камне следы леопардов: 29 бронзовых отпечатков лап диких кошек расходятся во все стороны света, символизируя восстановление популяции кавказского барса. Еще один самец - Артек - в конце лета “прописался” в Кавказском государственном природном биосферном заповеднике, куда в 2016 году уже были переселены леопарды Ахун, Килли и Виктория. Выпуск на волю леопардов в таком составе по описанной схеме позволяет избежать близкородственного скрещивания особей, что необходимо для формирования здоровой группировки. Тогда, в 2016-м, начался новый этап масштабного проекта восстановления популяции хищников в естественной среде обитания региона. Осуществляемый с 2006 года проект разработан Институтом проблем экологии и эволюции им. А.Н.Северцова Российской академии наук (ИПЭЭ РАН) совместно с Всемирным фондом природы России и утвержден Минприроды РФ. К его реализации в Северной Осетии - Алании подключилась компания “РусГидро”, заключив в 2016 году договор с ИПЭЭ РАН о совместной научно-исследовательской, экологической и просветительской работе в регионе. Непосредственное руководство осуществляет академик РАН Вячеслав Рожнов. В немалой степени стимулом к заключению договора стал тот факт, что в последние годы именно в районах гидросооружений на территории республики регистрировали появление переднеазиатского леопарда. Кроме того, это важный для компании вклад в сохранение биоразнообразия региона. Заходы леопардов в Северную Осетию - Аланию  документально подтверждаются и пограничной службой: их регистрировали установленные пограничниками фотоловушки. По мнению ученых, эти хищники приходят на север своего исторического ареала с территории Ирана, где до сих пор сохранилась их дикая популяция.  - В Центре восстановления леопардов на Кавказе мы провели комплексную оценку претендентов на вольную жизнь по специально разработанной методике, - рассказывает кандидат биологических наук старший научный сотрудник лаборатории поведения и поведенческой экологии млекопитающих ИПЭЭ РАН, головной научной организации проекта, Анна Ячменникова (на снимке). - Тестировали разные параметры, в том числе оценивали общение леопардов с другими представителей своего вида, реакцию на появление человека - самого по себе или с домашними животными. Также анализировали охотничье поведение особей, представленных к оценке, то есть их умение выслеживать и добывать разные виды животных. Итоговый вывод был однозначным: Эльбрус, Волна и Артек к самостоятельной жизни готовы. С территории центра, где двух хищников обездвижили и поместили в специальные клетки-перевозки, их довезли до вертолетной площадки МЧС в Сочи, откуда на вертолете Ми-8 они отправились до места назначения - в национальный парк “Алания”, где их встречала команда ИПЭЭ РАН, представители парка, пограничников РСО-Алания, сотрудников проекта “Возвращение барсов в Осетию”. За ночь животные успели прийти в себя после путешествия, и на следующий день их выпустили.  Первой из специальной клетки вышла Волна. За ней - с некоторой опаской - Эльбрус.  - Он бежал вдоль забора, потому что ему это привычно, он же так  всю свою жизнь делал, - говорит Анна. - И вот забор кончился. Больше в жизни Эльбруса его не будет. Место, где леопардов выпустили на волю, - одно из лучших в национальном парке: здесь по верхам можно встретить туров, ниже есть косули, животные из разных высотных уровней. Леопарды могут найти здесь еду относительно быстро. Первая охота - очень важный момент в их новой жизни.  - В Северной Осетии при поддержке Всемирного фонда природы России и компании “РусГидро” реализуется еще одна большая программа -  акклиматизация зубров. Уже сегодня стадо начитывает более 80 голов, а в ближайшее время в природу будет выпущена еще она группа. Не станут ли столь мощные звери конкурентами леопардов? - Нет, - отвечает Анна Ячменникова. - Конкурентами могут быть животные одного трофического уровня, иными словами, одной пищевой цепочки. Зубры - травоядные, леопарды - хищники. Опасны ли леопарды для зубров? Вероятность их столкновения мала, эти животные, если так можно выразиться, относятся к разным весовым категориям. К тому же зубры будут обитать в Турмонском заказнике, в районе, отдаленном от того, куда выпустили леопардов. Что же касается “приходящих” диких леопардов, то вполне возможен вариант создания общих с возвращенными нами в природу особями “семейных” пар и формирования устойчивой группировки этих хищников. Это было бы здорово!  Новые обитатели национального парка “Алания” - Волна и  Эльбрус - как и первые их собратья, выпущенные на волю в 2016 году, снабжены специальными GPS-ошейниками, с помощью которых в реальном времени можно отслеживать их перемещения.  - У трех первых леопардов срок службы ошейников завершился в прошлом году, - рассказывает заведующий лабораторией горного природопользования Института экологии горных территорий РАН, кандидат биологических наук Алим Пхитиков, который со своим коллегой Сергеем Трепетом (сотрудником Кавказского государственного природного биосферного заповедника) ведет мониторинг хищников. - Поэтому контроль их перемещений усложнился. Леопарды - большие любители путешествовать. По нашим прикидкам, за год три кошки - Ахун, Килли и Виктория - обследовали порядка миллиона гектаров. Последняя, например, забрела в Абхазию, где и была поймана. Затем ее доставили в сочинский центр вторично, провели необходимые обследования, одели новый ошейник и выпустили. Это произошло в декабре прошлого года.  Но в начале января ее ошейник передал так называемый “сигнал смерти”. Потом было обнаружено и тело животного. Рухнули надежды на то, что Виктория создаст семью с одним из самцов.  Официальная версия гибели - неудачная охота на крупного зверя - оленя, кабана, тура. Реальных конкурентов у леопардов в регионе, как уже говорилось, нет. Разве что бурый медведь. Однако он специализируется на иной пище и спит зимой. Даже волки становились добычей Виктории, как показал процесс мониторинга. Но в дикой природе случается всякое.  В настоящее время за двумя оставшимися леопардами первого выпуска ученые следят с помощью традиционных методов исследования, таких как тропление (поиск животного по следам), а также с помощью фотоловушек, которые установлены в разных частях Кавказского заповедника по принципу матрицы. Сеть эта постепенно расширяется, но охватить всю площадь, где были замечены хищники, невозможно - заповедник занимает территорию трех субъектов РФ:  Краснодарского края, Адыгеи и Карачаево-Черкесии. А ведь леопарды нередко выходят и за его пределы, что не раз фиксировалось в ходе мониторинга.   Алим Пхитиков с коллегами из ИЭГТ РАН и Северо-Осетинского заповедника, а также национального парка “Алания” работали и на территории Северной Осетии. Ученые исследовали места будущей жизни леопардов, кормовую базу, установили первые фотоловушки. Планируется, что эта же группа исследователей, имеющая опыт, на первоначальном этапе поддержит мониторинг двух новых обитателей национального парка “Алания”. В целом программой восстановления популяции переднеазиатского леопарда предусмотрено в течение нескольких лет выпустить в дикую природу хищников в трех регионах Северного Кавказа, чтобы дать животным возможность использовать естественный коридор исторического ареала для воссоединения с дикими сородичами.  Проект реинтродукции - мультисистемный. В него входит большая образовательная программа, связанная с экологическим просвещением разных целевых групп населения. Так, в Северной Осетии она начала осуществляться за полтора года до выпуска леопардов при финансовой поддержке компании “РусГидро”  совместно с учеными ИПЭЭ РАН. Базой системной работы с населением стали специально организованные социологические опросы, которые для Северной Осетии разработали специалисты социологического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. В республике программа воплощалась в жизнь силами волонтеров молодежного отряда “Барс” под руководством Мадины Слановой, которые проводили специальные уроки, посвященные леопардам. Координатор проекта ИПЭЭ РАН и “РусГидро” Артур Алибеков неоднократно организовывал круглые столы, в которых принимали участие представители администрации, ООПТ, Охотконтроля, погранслужб РСО-Алания, а также деканы и преподаватели факультетов Северо-Осетинского государственного университета (СОГУ). Постепенно вопросов, связанных с выпуском леопардов, у людей становилось все меньше. Таким образом,  регион был готов к событию. Разъяснительная работа ведется и сегодня - не только в РСО-Алания, но и в Краснодарском крае, республике Адыгея, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Перспективам развития проекта, например, был посвящен круглый стол, прошедший летом в Адыгейском государственном университете (АГУ) с участием студентов, преподавателей, представителей местных органов власти, которых особенно интересовала вероятность контактов хищников с местным населением. По мнению ректора АГУ профессора Рашида Хунагова, к этой просветительской работе необходимо привлекать студентов: в рамках общего проекта разрабатывать мини-программы, в которых могли бы участвовать как ученые вузов, так и старшекурсники профильных факультетов, для которых это станет не только расширением кругозора, пополнением знаний, но и получением практических навыков исследовательской работы. Станислав ФИОЛЕТОВ Фото Алима Пхитикова, Анны Ячменниковой, из архива проекта ИПЭЭ РАН и “РусГидро” “Возвращение барсов в Осетию” 

В исследовании принимали участие сотрудники Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова РАН, Института общей генетики имени Н.И. Вавилова РАН и Главного ботанического сада имени Н.В. Цицина РАН. Оно проведено в рамках проекта «Ноев ковчег», поддержанного Российским научным фондом. Российские ботаники изучили межвидовые взаимоотношения и реконструировали эволюционную историю видового комплекса лядвенец рогатый (Lotus corniculatus). Ранее ученые предполагали, что виды с двойным и четверным наборами хромосом внутри этого комплекса могли произойти от одного или нескольких предков, но их эволюционная история не была известна до конца. В ходе исследования ученые установили один из предполагаемых регионов, откуда берут начало все виды комплекса, и выявили дальшейшие пути их распространения. Результаты работы опубликованы в Botanical Journal of the Linnean Society. Лядвенец рогатый — видовой комплекс, относящийся к семейству бобовых (Fabaceae). На протяжении огромного ареала, тянущегося от Атлантического побережья Европы до Центральной и, фрагментарно, Восточной Азии, внешние признаки представителей комплекса сильно разнятся. Одни исследователи трактовали все разновидности как один вид, другие выделяли множество отдельных. Используя современные молекулярно-генетические методы, ученые пришли к выводу, что все разновидности Lotus corniculatus можно трактовать как сложный видовой комплекс, произошедший от единого общего предка. Однако регион обитания наиболее древних линий оставался неизвестным. «Генетическая изменчивость шести видов комплекса изучена в 51 локальной популяции и сопоставлена с характером морфологического варьирования, — комментирует один из авторов работы, сотрудник МГУ имени М.В. Ломоносова Татьяна Крамина. — Мы показали различия в генетической структуре популяций изученных видов в европейской и азиатской частях ареала, связанные с системой скрещивания, и предложили филогеографический сценарий расселения группы от Средиземноморья до Центральной и Восточной Азии». По результатам филогенетического анализа, ученые установили, что все виды комплекса Lotus corniculatus происходят от общего предка, который во время ледникового периода обитал в Средиземноморье. После схода ледника произошла дивергенция линий, сопровождающаяся гибридизацией и расширением ареала. Один из всплесков разнообразия приходится на Восточную Европу, другой (меньший) — на Центральную Азию. Азиатские популяции Lotus corniculatus отличаются от европейских меньшим генетическим разнообразием, что вероятно связано с переходом растений от перекрестного опыления к самоопылению. Лядвенец рогатый считается ценным хозяйственным растением по ряду причин. Во-первых, благодарю симбиозу с азотфиксирующими растениями все бобовые обогащают почву азотом, и их используют в сельском хозяйстве при севообороте. Во-вторых, из-за большого содержание белка в тканях этот вид ценят как кормовое и сенокосное растение. И в-третьих, пчёлы охотно потребляют нектар Lotus corniculatus, несмотря на то, что медоносная продуктивность этого вида относительно невысокая (около 15 кг с га сплошных посевов).  

В Бурятии селе Хойто-Гол Тункинского района установили статую снежного барса. Об этом сообщает пресс-служба Тункинского нацпарка. Памятник изготовили сотрудники Института проблем экологии и эволюции имени Северцова РАН (ИПЭЭ РАН) и члены инициативной группы «Азия-Ирбис». Напомним, в этом году в Бурятии насчитали девять снежных барсов на основании зафиксированных следов хищника и кадров автоматических камер. Численность вида стабильна. Кроме того, эксперты зафиксировали присутствие самки с двумя котятами по следам на снегу, ещё одну самку с котятами «поймали» фотоловушки. Это означает, что группировка размножается и пополняется новыми особями, говорят эксперты.

Экологи из Российской академии наук создали математическую модель, предсказывающую, как будет распространяться изумрудная златка – опасный жук-вредитель, уничтожающий леса в России и США, сообщает РИА Новости. Их выводы были представлены в журнале Ecology and Evolution. «Наша математическая модель показывает, в каких регионах России и сопредельных стран следует ожидать нашествие златки в ближайшее время. Такой прогноз необходим, чтобы своевременно принять меры и свести ущерб от вредителя к минимуму»,  — рассказывает Марина Орлова-Беньковская из Института проблем экологии и эволюции РАН в Москве. Так называемые изумрудные златки (Agrilus planipennis) широко распространены на востоке России и Китая, где эти насекомые поражают старые и больные ясени, не вызывая серьезных проблем для здоровых деревьев и других видов растительности. Пока невыясненным образом они проникли на территорию Северной Америки в 2002 году, и с тех пор они стремительно распространяются по ясеневым лесам в Канаде и США, буквально выкашивая их через 10 лет после появления первых особей златок в тех или иных лесных массивах. Из-за этих жуков, пять из шести самых распространенных видов тополей Северной Америки попали в новую версию Красной книги в качестве видов, которые находятся сегодня в критическом состоянии. В Европейской России ясеневая златка была впервые обнаружена в 2003 году в Москве, а сейчас она обитает в 11 областях, выкашивая огромные площади лесов. Как передает пресс-служба Российского научного фонда, Орлова-Беньковская и ее коллеги уже много лет следят за распространением этих жуков по Земле и тем, как они «захватывают» новые территории на юге России и в других уголках мира. Используя сведения, собранные в ходе этих наблюдений, российские экологи создали компьютерную модель, предсказывающую то, как будет проходить дальнейшая экспансия «жуков-диверсантов». При ее создании ученые учитывали особенности, характерные для поведения этих жуков в России и Европе, и не свойственные их американским «кузенам». К примеру, в США златка движется сплошным фронтом по лесам, а в России «диверсанты» распространяются от одной точке к другой, используя придорожные лесополосы и городские деревья в качестве «линий атаки». Используя эту модель, ученые обнаружили, что к 2022 году златка может заселить все центральные области европейской части России, но, скорее всего, не успеет появиться в соседних странах. По словам экологов, вероятность ее появления в Беларуси, Украине, Эстонии, Латвии или Литве составляет 15–40%. Таким образом, у служб защиты леса этих стран есть примерно пять лет на подготовку мер по борьбе со златкой. Этот временной промежуток, как подчеркивают авторы статьи, может сильно сдвинуться в ту или иную сторону из-за различных случайных факторов. К примеру, неожиданные заморозки, а также эпидемии и осы-паразиты могут замедлить распространение «жуков-диверсантов», а волны жары и их проникновение в ясеневые леса, наоборот, ускорят их марш на Европу.

Директор института Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова Вячеслав Владимирович Рожнов примет участие в круглом столе. На встрече ожидается обсуждение федерального проекта «Сохранение биологического разнообразия и развитие экологического туризма» как компонента национального проекта «Экология». Свои варианты исправления допущенных ошибок и недоработок предложат экологи. Обсуждение проводится в рамках реализации указа Президента РФ от 7 мая 2018 года № 204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». Модераторы: Владислав Онищенко — руководитель Аналитического центра при Правительстве РФ Игорь Честин — первый заместитель председателя Комиссии Общественной палаты РФ по экологии Участники круглого стола: Вячеслав Рожнов — директор Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова Аркадий Тишков — заместитель директора Института географии РАН, заместитель председателя Постоянной природоохранительной комиссии Русского географического общества Всеволод Степаницкий — советник генерального директора АНО «Дальневосточные леопарды», заслуженный эколог РФ Елена Ледовских — генеральный директор Фонда «Дерсу Узала» Аркадий Семенов — директор природного парка «Ленские столбы» Марина Некрасова — начальник информационно-аналитического отдела проектов и программ Информационно-аналитического центра поддержки заповедного дела Аккредитация обязательна. Контакты

Шпицбергенская, или североатлантическая, популяция гренландского кита находится под угрозой исчезновения и занесена в Красный список Международного союза охраны природы (МСОП). До недавнего времени считалось, что ее численность составляет менее 100 особей, однако исследования последних лет позволяют предположить, что состояние популяции существенно лучше. Так, по результатам учета ледовой кромки к северу от архипелага Шпицберген в 2015 году оценка численности гренландских китов только в этом районе составила 343 (CI 136−862) особей. Известно, что летние местообитания популяции охватывают обширную акваторию от восточного побережья Гренландии до Земли Франца-Иосифа (ЗФИ) и даже восточной части Карского моря. Тем не менее, данные о сезонных перемещениях особей и генетические исследования популяции отсутствуют, поэтому вопрос о сегрегации стад внутри популяции (например, на летние гренландское и ЗФИ), равно как и вопрос изолированности популяции от соседних восточно-канадской--западно-гренландской и берингово-чукотской остаются открытыми. В рамках Российско-Норвежской комиссии по охране окружающей среды в 2016 году был инициирован проект по изучению шпицбергенской популяции гренландского кита. В мае-июне 2017 года состоялся первый этап этой программы, который включал работы по спутниковому мечению гренландских китов в проливе Фрама. На конференции «Морские млекопитающие Голарктики» (она будет проходить 29 октября-2 ноября 2018 г. в Архангельске), д-р Кристиан Лидерсен доложит об интереснейших результатах первого года отслеживания сезонных перемещений этой малоизученной популяции гренландского кита. Научная группа, пилот и механик вертолета. Слева направо: Кит Ковач, Ольга Шпак, Кристиан Лидерсен, Ейрик Грёнингсэтер, Хеннинг Хансен, Кеннет Бувик В текущем году, с 25 августа по 11 сентября научный сотрудник ИПЭЭ РАН к.б.н. Ольга Шпак с группой специалистов по морским млекопитающим из Норвежского Полярного Института (Тромсе, Норвегия) принимала участие в океанографическом рейсе нового норвежского научно-исследовательского судна ледового класса «Кронпринц Хаакон» в проливе Фрама Гренландского моря. Сфера научных задач рейса включала океанографические исследования, химию океана, изучение физических характеристик морского льда. В первоочередные задачи группы биологов входили спутниковое мечение гренландских китов и отбор кожной биопсии для генетического анализа. Попутно проводились наблюдения за другими видами морских млекопитающих. Установка спутниковых меток и отбор биопсии проводились с вертолета, базирующегося на борту судна. В 2018 году удалось установить 9 передатчиков и собрать 2 образца кожи гренландских китов. Вертолет заходит на посадку после вечернего рейса в поисках китов Во время полетов в дрейфующих льдах ученые зафиксировали несколько встреч нарвалов – как группы из нескольких животных, так и отдельных индивидов разного пола, и пару мать-детеныш. Были отмечены лишь единичные встречи тюленей, преимущественно, хохлачей. Белые медведи, к немалому удовольствию ученых, выглядели весьма упитанными: даже самка с тремя медвежатами могла похвастаться своей дородной фигурой. В свободных ото льда водах архипелага Шпицберген были встречены тихоокеанские беломордые дельфины, киты минке, финвалы, горбачи, синий кит. Мы рады за наших норвежских коллег, которым 10 сентября, на подходе к Шпицбергену, также удалось установить 5 спутниковых передатчиков на финвалов. Любопытные белые медведи нередко подходят вплотную к судну Рейс на «Кронпринце Хааконе» можно считать очень успешным и многообещающим, особенно принимая во внимание мультидисциплинарный характер экспедиции и необходимость в сжатые сроки выполнять океанографические исследования с борта судна, работать на дрейфующем льду и совершать полеты в поиске китов. Большую помощь в судовых наблюдениях и подготовке к полетам оказали команде биологов члены экипажа, океанографы, физики и студенты-волонтеры. Невозможно переоценить роль в успехе проекта экипажа вертолета и пилота-аса Хеннинга Хансена. О.В. Шпак, научный сотрудник ИПЭЭ РАН

С 20 по 30 сентября на базе Агробиостанции Мининского университета состоится уникальное событие — Осенняя научная орнитологическая смена 2018. В рамках смены у обучающихся Мининского университета будет возможность принять участие в научно-исследовательской деятельности под руководством ведущих научных сотрудников ИПЭЭ РАН (Москва) и познакомиться с методами изучения миграционных путей перелетных видов птиц, а также приобрести опыт использования результатов научной деятельности при обучении школьников в рамках Полевой школы выходного дня, которая будет проходить 28-30 сентября в качестве одного из направлений работы Смены.

Корреспондент «Чердака» рассказала, чем живет Беломорская биологическая станция МГУ. ББС, как сокращенно называют станцию, была основана в 1938 году, когда трое зоологов — два студента и аспирант — отправилась на весельных лодках в многодневную экспедицию вдоль побережья Белого моря. С тех пор станция разрослась, и сюда приезжают даже зимой, чтобы воспользоваться уникальным оборудованием.   — Скорее, скорее, а то не успеете, — кричит проводница, спуская из тамбура вниз железную лестницу. — В Пояконде стоим одну минуту, вы все вещи взяли? Я киваю и неуклюже спускаюсь, пытаясь не зацепиться обо что-нибудь 45-литровым рюкзаком. С последней ступеньки приходится прыгать прямо на землю: перрона на станции Пояконда нет. Поезд трогается, проводница на ходу поднимает лестницу. Половина первого ночи, но на улице светло, и я вижу еще двух людей с такими же огромными рюкзаками. Они подходят ко мне. — Ах, эти обманчивые первые минуты, когда кажется, что здесь нет насекомых, — говорит веселый бородатый парень с модно выбритой головой и серьгой в ухе. — Хорошо, что у тебя есть шляпа.   Жизнь вопреки ББС, как сокращенно называют станцию, была основана в 1938 году, когда трое зоологов — два студента и аспирант — отправилась на весельных лодках в многодневную экспедицию вдоль побережья Белого моря. Формально они собирали образцы для исследований, но на деле главной задачей был поиск места для будущей станции. Еще недавно без собственной «большой» базы можно было обойтись: в царские времена и первые годы после революции ученые, исследовавшие морских животных и растения, работали на европейских средиземноморских станциях. Но к середине 1930-х выезд за границу для советских граждан был закрыт, и это обстоятельство оказалось решающим фактором, который подтолкнул выдающегося океанолога Льва Зенкевича организовать поисковую экспедицию. — Да, мне их принесли. Что с ними делать? Разделить и положить в холодильник? — заведующая лабораторией молекулярной биологии ББС Татьяна Неретина, придерживая телефон плечом, ставит на покрытый клеенкой стол синее пластиковое ведро с морской водой, в которой плещутся плотные листья цвета хаки. Это водоросли под названием «фукус», в Белом море их очень много. Раньше с помощью фукусов обитатели ББС отчищали тарелки после еды — из плотных листьев выходит отличная губка. Но сейчас станция разрослась, и посуду централизованно моют на кухне. Кроме того, фукусы — неисчерпаемый объект для исследований. — Так, воду меняем каждый день, поняла. Что? Да знаю я, знаю, что такое рецептакулы, не оскорбляй, — смеется Неретина в трубку. Из образцов водорослей планируется выделить ДНК, и нужно, чтобы они дожили до начала эксперимента. — Почему перешла из престижной «человеческой» молекулярной биологии сюда? У меня нет такого антропоцентричного взгляда на жизнь, как у многих коллег, — рассказывает исследовательница, аккуратно разделяя листья и складывая их в прозрачные контейнеры. — Да и вообще, молекулярных биологов на квадратный метр гораздо больше, чем людей, способных отличить Fucus vesiculosis от Fucus serratus, так что здесь гораздо интереснее. На биостанции открываешь для себя совершенно другой мир. Зоологи, ботаники — они настоящие энтузиасты, они видят смысл и цель своей работы и в отличие от молекулярщиков не зажаты в вечной гонке за публикациями. Но вот молекулярной биологии они совсем не знают, и поэтому я здесь — чтобы обучать студентов и помогать зоологам в их работе. Но главные здесь — они, я-то всего лишь человек при зоологах. Один из проектов Неретиной — баркодинг полярной жизни, по-русски — штрихкодирование. Суть баркодинга очень проста: для каждого существа определяют уникальный «штрихкод», по которому можно моментально установить его место на эволюционном дереве. Только в отличие от магазина код присваивают не продавцы — он дается самой природой и «записан» в последовательности некоторых типичных генов, которые есть у всех живых организмов. Для морских организмов баркодинг часто является единственным способом установить их видовую принадлежность, так как абсолютное большинство «отказывается» расти в лаборатории даже в аквариумах с проточной морской водой. «Когда начался проект по баркодингу, всем, кто приезжал на станцию, поручали собирать образцы и сдавать их в лабораторию. Несли все, что находили — это было похоже на квест или какую-то игру из детства, причем играла вся станция», — вспоминает Женя Карпова, микробиолог, которая, как и многие тут, много лет ездила на ББС работать на кухне, а сейчас помогает своей маме — врачу биостанции. В первые годы своего существования ББС состояла из нескольких сараев, слабо приспособленных для проведения исследований. По-настоящему станция начала развиваться с 1951 года, когда ее директором стал молодой зоолог Николай Перцов — сегодня ББС носит его имя. Несмотря на противодействие, порой активное, партийного руководства, которое рассматривало ББС как непредвиденный и непонятный источник расходов, Перцов отстроил на побережье несколько научных корпусов и общежития, протянул через тайгу ЛЭП и телефонную линию. Так как денег не было, все это создавалось силами добровольцев, приезжавших на Белое море в стройотряды. Ольга Грум-Гржимайло. Фото: Александр Семенов / Chrdk. — Мои родители учились на физфаке, но они ездили сюда в стройотряд летом и зимой в течение шести лет, — рассказывает сотрудница ББС, миколог Ольга Грум-Гржимайло. — На 20-летие отряда они снова приехали на станцию и взяли меня с собой. Мне так понравилось, что я не захотела уезжать обратно и осталась помогать на кухне. Я тогда училась в педагогическом колледже и биологом быть не собиралась. На кухню ББС я ездила девять сезонов подряд. За это время окончательно поняла, что не хочу преподавать, поступила на биофак, сделала на Белом море курсовую и диплом, а после окончания факультета поступила на работу на биостанцию. Ольга изучает микромицеты — грибы, которых можно увидеть только в микроскоп. Ее диплом и кандидатская диссертация посвящены микромицетам, живущим в болотах. Чтобы получить образцы, дно болота нужно сверлить особым торфяным буром. Изящная, стройная, с точеным лицом, Ольга больше всего похожа на королеву какого-нибудь средневекового государства — сложно представить, как она в огромных резиновых сапогах и перчатках вкручивает бур в жидкую грязь. Ее коллега Екатерина Бубнова, отправляясь за образцами, и вовсе натягивает на себя водолазный костюм: ее объекты — морские грибы. Они тоже крошечные, поэтому под воду приходится брать лупу и рассматривать «перспективные» бревна. Хотя морские грибы впервые описали еще в 1849 году, про них до сих пор мало что известно. — На сегодня описано чуть больше 1100 видов, это примерно 1% от общего грибного биоразнообразия. Очевидно, что морских грибов намного больше, но у нас пока нет надежных методов, которые бы позволили как следует изучать их, — приходится изобретать самостоятельно, — рассказывает Бубнова. — Недавно японские исследователи достали грибы из Марианской впадины, до этого индусы смогли вырастить грибы, которые они подняли с глубины 5000 метров — для этого пришлось специально придумывать, как обеспечить в лаборатории нужное давление. При этом морские грибы — нечто вроде Elephant in the room, как выражаются англичане: эти грибы в природе играют одну из первых скрипок, а им не уделяют должного внимания. Именно они разлагают древесину, которая попадает в Мировой океан, а это миллионы тонн органики. Не будь морских грибов, кораблям и купальщикам приходилось бы то и дело уворачиваться от огромных стволов. А недавно ученые выяснили, что фукусовые водоросли Ascophyllum nodosum не могут жить без грибов-симбионтов: если выращивать их отдельно, растения погибают «в младенчестве» — на стадии 20 клеток. Аскофиллум — доминирующая водоросль в прибрежных районах северных и умеренных широт, дом и пища для множества других видов. Убери грибы-симбионты, и все эти сложные связи, определяющие облик земных морей, разрушатся. — В 2000-е годы, когда на станции не было электричества (его отключали на 10 лет за долги — прим. автора), приходилось стерилизовать чашки Петри в полевой кухне. Чтобы донести чашки до лаборатории, я их укладывала в коробки из-под бананов. Коробки были большие, чашки стеклянные и тяжелые, а кухня далеко. Сейчас, конечно, ситуация радикально поменялась, — рассказывает Бубнова. — В лабораториях работали «до конца света», так как генератор включали на три часа утром и на три часа вечером, — живописует недавний еще станционный быт Неретина. — Иногда не успевали и приходилось доделывать эксперименты при свечах. Однажды у нас образцы откручивались в центрифуге, когда отключили ток. Пришлось затаскивать в лабораторию на третий этаж дизель. У ББС есть свой флот. Фото: Александр Семенов / Chrdk. Настоящая наука Сегодня лабораторный корпус ББС уже не похож на полевой госпиталь, где каждый рабочий день — подвиг. Трехэтажное здание из белого кирпича могло бы быть частью любого московского института, разве что с повышенными требованиями к чистоте. Все входящие в лабораторный корпус обязательно меняют уличную обувь на пластиковые шлепанцы, выбирая их из огромной корзины: даже в короткие два с половиной месяца лета частенько идут дожди. Чтобы зайти в лабораторию или комнату, где стоит микроскоп, нужно переобуться еще раз, на этот раз надев специальные кожаные тапочки. Оборудование на ББС не уступает «нормальным» институтам: здесь есть прибор для расшифровки ДНК — секвенатор, сканирующий электронный микроскоп и даже конфокальный микроскоп, который позволяет рассматривать образцы по всему объему, не разрезая. Микроскопы, подобные тому, что стоит на станции, есть далеко не в каждом «большом» институте, и для работы на них нужно записываться иногда за несколько недель вперед. Поэтому многие биологи приезжают на ББС даже зимой, чтобы как следует рассмотреть свои объекты без суеты и очередей. О том, что лаборатория находится за полярным кругом, напоминает только море за окном и большие аквариумы с непонятными существами, стоящие во многих комнатах. В одном из таких аквариумов на первом этаже лабораторного корпуса по дну разбросаны странные белесые шарики — не то крупные комки плесени, не то маленькие кораллы. — Это губки, одни из самых примитивных многоклеточных животных. Они сидят на одном месте и фильтруют воду, добывая из нее еду. Если условия вокруг ухудшаются, губки не могут уползти — вместо этого они перестраивают себя, быстро и радикально меняя программу клеток, — рассказывает сотрудник ББС Андрей Лавров. — А если губку взять и протереть через сито, через какое-то время ее клетки сползутся вместе и сформируют новый организм. Алексей Лавров. Фото: Александр Семенов / Chrdk. Уникальная способность клеток губок менять специализацию страшно интересует ученых: без понимания, какие механизмы управляют этим процессом, невозможно всерьез говорить о выращивании новых органов и тканей из стволовых клеток. Но у губок есть и другие сверхспособности: эти неприметные животные — главные морские производители всевозможных перспективных веществ, в том числе потенциальных антибиотиков, противовирусных и противораковых препаратов. Губки синтезируют их не просто так: не имея возможности убежать от опасности, эти существа — или «сожительствующие» с ними бактерии — вынуждены защищаться от всего при помощи «химии». При этом просто выбрать нужное вещество и получать его на заводе при помощи органического синтеза не получится — «губочные» соединения чрезвычайно сложны. — Когда расписали, как можно получать один из перспективных метаболитов, оказалось, что процесс синтеза включает 150 стадий, — рассказывает Лавров. — Однако естественным путем его выделяется настолько мало, что всех губок на свете не хватит, чтобы получить достаточные для исследований граммы. Поэтому ученые сосредоточились на другой задаче: как заставить губок синтезировать нужные соединения в большом количестве. И это тоже оказалось непросто. Андрей и его группа хотят исследовать губочный микробиом — тех самых дружественных бактерий, которые помогают неподвижным губкам выживать и заодно синтезируют много полезных соединений. — Для того чтобы отделить «собственных» губочных бактерий от неспецифических морских, нужно сначала отмыть губок в автоклавированной воде, — объясняет технологию Лавров. — Чтобы губкам было хорошо, на каждую должно приходиться в 3000 раз больше воды по объему, чем занимает сама губка. Считается, что посторонние микробы смываются, если держать губок в чистой воде двое суток и каждые шесть часов воду менять. Для исследований нам нужно не меньше 20 образцов, то есть всего 480 литров воды. В автоклав влезает шесть банок воды, так что все двое суток ты занимаешься тем, что бесконечно носишь туда-сюда эту воду. Сегодня на биостанции одновременно работают множество научных групп. Сотрудники, постоянно живущие на ББС, шутят, что даже зимой нельзя отдохнуть от людей. — Многие губки размножаются именно в холодные месяцы, — говорит Лавров. — Так что я беру майн и иду в «правильные» места пилить лед. А потом возвращаюсь в лабораторию и занимаюсь «тонкой» наукой. Отличное сочетание. Кроме биологов на станцию постоянно приезжают геофизики, метеорологи, гляциологи, геоморфологи. Это не считая студентов разных специальностей, которые проходят на ББС практику. Причем за полярный круг приезжают не только будущие зоологи, но и, например, биоинформатики и биофизики. — Это совершенно не случайно, — объясняет доктор биологических наук Алексей Котов (Алексей Котов, д.б.н., профессор, член-корреспондент РАН, ведущий научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции имени Северцева). — Когда у нас появились новые методы исследования, в том числе генетические, казалось, что классические науки вроде зоологии или эмбриологии больше не понадобятся. Но потом оказалось, что это вовсе не так, и без них в генетических данных ничего не понятно. Когда мы видим какой-то ген, нужно понять, а что же он, собственно, делает в живом организме, и тут как раз не обойтись без зоологии, таксономии или эмбриологии. В том же Генбанке, куда заносятся данные обо всех генетических последовательностях и их возможных функциях в организме, куча ошибок, потому что биохимики часто не очень понимают, что они получили что-то не то. Так что дискриминируемые направления вдруг воспряли, и ББС, где можно «с колес» изучать живые существа, в этой новой парадигме окажется чрезвычайно востребованной. Не только биология — Дай-ка мне вон то бревно. Сейчас я его воткну, чтобы коса не разворачивалась, — Андрей, высокий бородатый юноша в оранжевом рабочем костюме ловко вставляет бревно в огромную катушку с намотанным на ней черным проводом. Рядом по палубе расставлены другие катушки, протянуты кабели, лежит странного вида прибор, больше всего похожий на большую растрепанную мочалку. — Эта «мочалка» — источник звука, и она стоит несколько миллионов, — смеется Андрей. Судно сильно качает, но мой собеседник ловко перемещается между нагромождением устройств, не задевая ничего. — Источник посылает волны разных частот, они отражаются ото дна, а потом коса их ловит. По времени прихода звука мы определяем расстояние до дна и можем сканировать рельеф. А варьируя параметры звука, можно понять, какая именно порода под нами. Коса — это тот самый длинный кабель, который Андрей закреплял бревном. Он и его коллеги работают в компании «Сплит», резиденте «Сколково». Компания создает собственные приборы для сейсморазведки — «разглядывания» дна при помощи звука и проводит сейсмологические изыскания для самых разных заказчиков, от «Роснефти» и «Газпрома» до научных институтов. А началось все на ББС, куда студент-геолог Андрей приехал на практику. — Впервые мы провели на биостанции практику для геофизиков из МГУ, СПбГУ и Новосибирского университета в 2003 году, — рассказывает старший преподавать кафедры сейсмометрии и геоакустики геологического факультета МГУ и по совместительству бизнесмен и основатель нескольких научно-технических компаний Михаил Токарев. — Человек все дальше продвигается в океан, строит трубопроводы, мосты, телекоммуникационные сети. Чтобы они не были однажды разрушены, нужно хорошо понимать, что происходит с осадками в море, как они перемещаются. При этом морское дело — штука дорогая, обучать кадры особенно негде, а здесь оказался идеальный полигон. Студенты ходят в рейсы на кораблях из флота ББС, знакомятся с аппаратурой, учатся работать «в поле» и выполняют куски реальных исследовательских задач. Благодаря беломорской практике, пролив Великая Салма, на берегу которого стоит ББС, — это самый изученный участок земли в мире. Фото: Александр Семенов / Chrdk. По образованию Токарев — физик. Как и многие его однокурсники, он ездил на ББС в стройотряд и «прикипел». Когда создаваемые им компании стали приносить деньги, часть прибыли стал вкладывать в станцию: на эти средства на ББС построили несколько новых благоустроенных корпусов и заказали суда. Сотрудников для своих компаний Токарев находит среди приезжающих на практику студентов — с ними гораздо лучше создавать что-то новое, так как они молодые и у них нет ограничений, что «так не носят», объясняет Михаил. Одна из созданных при участии Токарева компаний — Центр морских исследований МГУ — недавно была признана лучшей среди инновационных компаний в МГУ. Другие выпускники беломорской практики уходят на «серьезные» геофизические должности в крупные компании, например в нефтегазовой сфере.  — Да и вообще, все, что касается сейсмоакустики и сейсмометрии в России, так или иначе делается с участием наших выпускников или по нашим методикам, — гордится Токарев. К обеду нагруженный геофизическим оборудованием деревянный «Профессор Зенкевич» возвращается на станцию. На причале мы сталкиваемся с группой людей в водолазных костюмах.  — Она должна быть где-то тут, она не могла уплыть далеко, — озабоченно говорит один из них. — Потеряли ласту директора биостанции, — весело объясняет один из водолазов. — Делали со студентами тренировочный заплыв под пирс, и они ее утопили.  Веселый ныряльщик, Александр Семенов, наверное, самый публичный сотрудник биостанции. Его фотографии и статьи публикуют National Geographic, BBC, Nature и Смитсоновский институт, он читает лекции для детей и взрослых и выступает на TED (и часто и плодотворно сотрудничает с «Чердаком». — прим. ред.). Александр фотографирует существ, которые живут глубоко в море. Запечатлеть их можно только в естественной среде обитания: большинство морских жителей в лаборатории не выживают. — Например, гребневик просто превращается в желе, если до него дотронуться, — уточняет Александр. — В 1970-х американский биолог Уильям Хамнер с коллегами в течение нескольких недель спускались на веревках под воду с пластиковыми планшетами, висели там и зарисовывали гребневиков, разные стадии их жизненного цикла. Мы один раз нырнули с камерой и за 40 минут наснимали все то же самое. Я ему отправил эти снимки, он был страшно впечатлен. Мы работаем с самым современным оборудованием, которое позволяет снимать крошечные участки дна или толщи воды с невероятным разрешением. Люди по-прежнему почти ничего не знают об океане: из известных 236 тысяч видов животных, которые в нем обитают, более или менее описана жизнь тысячи. И мы постоянно находим то, что еще никто никогда не видел: мы впервые обнаружили кладку морских ангелов, увидели, как морские пауки прыгают друг на друга, наблюдали, как морская козочка рассаживает своих детей по веткам. Мы делимся этими знаниями и с учеными, и с обычными людьми. Александр Семенов. Фото: Ирина Якутенко / Chrdk. На ББС Александр попал на первом курсе биофака, приехав сюда на практику. Еще раньше он отучился в дайвклубе МГУ и на станции нырял почти каждый день. Но работать по специальности не собирался, так как с девяти лет увлекался трехмерной графикой и к первому курсу все свободное время уже выполнял «серьезные» заказы. — На биостанции я стал работать, уже окончив университет. Я был троечником, в аспирантуру меня не взяли, и я решил пойти в армию, — рассказывает Александр. — Но старшие товарищи отговорили, и тогда я оформил себе целевую аспирантуру через ББС. То есть, чтобы поступить, я должен был год отработать на станции. Когда я пришел в военкомат и сказал, что на год уезжаю за полярный круг, все, кто там был, меня очень жалели. Сегодня Александр возглавляет водолазную службу ББС и руководит собственной компанией Aqatilis. Он и его команда обучают студентов нырять, выполняют заказы ученых по сбору образцов и снимают подводные фото и видео. На вырученные от бизнес-проектов и краудфандинга деньги Александр закупил новое оборудование для съемки и обработки материала и выстроил на станции новый водолазный корпус. Из распахнутого окна второго этажа открывается отличный вид на залив, на стене над огромным монитором висит плакат Жака-Ива Кусто. — Тому, что мы делаем, нигде не учат, — объясняет суть своей работы Александр. — Мы до всего доходили сами: как правильно снимать под водой, как ставить свет, где искать объекты, как себя вести, чтобы их не спугнуть. Но зато и итог получается совершенно уникальный. И это касается не только научных результатов. Например, в этом сразу трое первокурсников сказали мне, что поступили на биофак на кафедру зоологии беспозвоночных только из-за моих фотографий. Это, черт возьми, приятно. Я выхожу из водолазного корпуса и иду к «Клопам» — гостевым домикам, выстроенным прямо на пологой скале, заросшей лишайником. Рядом с открытой верандой, на которой сушится снаряжение, Екатерина Бубнова в огромном баке с пресной водой полощет водолазный костюм, чтобы вымыть из него соль. Она только что вернулась с подводной «охоты», где собирала свои объекты. У лабораторного корпуса юноша и девушка, геофизики, ножом пытаются разрезать пополам двухметровый оранжевый керн — пластиковую трубу шириной в ладонь, при помощи которой «вырезают» из дна и поднимают на поверхность образцы донных пород. На пирсе вытираются полотенцами двое студентов, только что вылезших из непривычно теплого в этом году Белого моря. К причалу подплывает лодка, из нее на мостки выбирается серьезный мужчина в очках. В руках у него спиннинг и ведро, полное только что выловленной рыбы. По вечерам рыбачить на лодках уплывают многие обитатели ББС, но никто не умеет находить треску так, как Александр Малютин — старший преподаватель кафедры зоологии беспозвоночных биологического факультета МГУ и бессменный руководитель беломорской практики биологов-второкурсников. На волейбольной площадке возле столовой с десяток мальчиков и девочек играют в пионербол. Это дети ученых: ББС — редкое, по нынешним временам, место, где можно спокойно отпустить отпрысков гулять одних на весь день. Вдалеке загораются окна в одноэтажном домике-лаборатории: там исследуют мшанок, и из-за жаркого лета они активируются только по ночам, когда становится немного прохладнее. Над гладким, как зеркало, и изумительно бирюзовым морем собираются лиловые облака. Вечер будет хорошим.  

Стартовавший в августе охотничий сезон уже принёс серию «браконьерских» скандалов. Главное отличие от прошлых лет – тут не знаешь, кому сочувствовать. С одной стороны, в интересах «охотничьего лобби» существенно поредела Красная книга, а на высокопоставленных охотников по-прежнему нет управы. С другой – очередное «ужесточение мер» ударило по простым гражданам, именно за их счёт поправляют статистику по браконьерам силовики. Некоторые регионы находятся на грани социального взрыва, поскольку защитой фауны неуклюжие запреты и не пахнут. Великодушно разрешив населению собирать в лесах грибы и хворост, слуги народа относятся к остальным ресурсам страны как к своей собственности. А природа власти в России такова, что исправить этот вопиющий парадокс сложнее, чем кажется. Охота на козлов К концу 2017 г. Минприроды обещало завершить работу над новой редакцией Красной книги. В феврале составили предварительный перечень, а в СМИ просочились сведения, что там большая «недостача». В разгар работы в августе министерство выпустило приказ об изменении в составе рабочей группы, из процесса согласования оказались исключены 200 (!) учёных-зоологов. В результате список редких животных облегчился на два десятка видов млекопитающих и рыб: серый гусь, три подвида гуменника, сибирский горный козёл, благородный олень, дикий северный олень. Под сомнение поставили необходимость охранять гималайского медведя, сайгака, якутского снежного барана, сибирского горного козла – классические объекты охоты. Возмущённые учёные обратились к президенту Владимиру Путину, но в результате скандала министерство отстояло большинство позиций. Сайгак остался под охраной, но лишили её морскую свинью, хорька-перевязку, уссурийского пятнистого оленя, китайского окуня, сома Солдатова, касатку, американскую казарку и т.д. В июне 2018 г. академики РАН Вячеслав Рожнов и Дмитрий Павлов выразили озабоченность последней редакцией Красной книги новому главе Минприроды Дмитрию Кобылкину. Учёные напомнили министру:основание для исключения из Красной книги – наличие[end_short_text] доказательств, что численность вида восстановилась, в лучшую сторону изменились условия его существования или вид вымер окончательно. Таких данных о «снятых с охраны» животных нет – значит, исключение противоречит закону. Показательно, что когда численность находящегося под угрозой вида идёт вверх, Минприроды трубит об этом на каждом углу, словно его сотрудники лично помогали спариваться барсам и косулям. Самая яркая ситуация – с тиграми. В 2010 г. в Петербурге состоялся «тигриный саммит» с участием глав России, Китая, Индии, Вьетнама, Индонезии, Таиланда, на котором Владимир Путин дал гарантии сохранения амурского тигра. Родилась глобальная стратегия сохранения тигра до 2022 года, на реализацию которой 13 стран расписали 380 млн долларов. Тут уже обычной показухой не отделаешься. Всё-таки в дикой природе оставалось не более 3 тыс. тигров, в том числе около 500 особей амурского (уссурийского) тигра в российском Приморье. «АН» подробно рассказывали, как под высочайший интерес в Приморье появились три национальных парка и федеральный заказник, охватившие свыше 12% территории обитания тигра. Зародилось правозащитное движение ТИГР, по всему Дальнему Востоку в последнее воскресенье сентября исправно отмечается День тигра, а сама полосатая кошка стала официальным символом Владивостока, Хабаровского и Приморского краёв. Правительство РФ скоренько ввело запрет на вырубку кедровой сосны (в просторечии – кедр), которого экологи добивались многие годы. Стоило президенту «дать гарантии», как власти всех уровней вдруг поняли: падающие на землю кедровые орешки служат кормом для кабанов и оленей, в свою очередь являющихся пищей тигров. Потихоньку стало доходить, что бессмысленно пытаться сохранить тигра без бережного отношения ко всей экосистеме. Тигру для нормального существования вида нужен ареал в несколько тысяч квадратных километров девственной тайги. Появление небольшого посёлка геологов в тайге часто влечёт за собой отстрел копытных, незаконные рубки дерева. Ежегодные пожары в заповедных «тигровых» лесах – это лишь способ скрыть воровство древесины. А по количеству пожаров можно косвенно судить о масштабах воровства. Так вот: с 2010 г. тигриные леса горят всё реже. В марте 2018 г. директор Всемирного фонда природы России по природоохранной политике Евгений Шварц признал, что с тигром в России ситуация хорошая – примерно 560 особей. Это близко к возможному максимуму, чтобы тигры не нападали на людей. Получается, что удваивать число тигров, как обещал президент Путин, опасно – в крупнейшей стране мира уже не осталось природной среды, годной для обитания тысячи полосатых кошек.Подросли популяции снежного барса (ирбиса) и дальневосточного леопарда – до 70–90 особей с 20– 30. Шварц отметил «леопардиный тоннель» – переход для животных под федеральной трассой в Приморье, открытый в 2016 году. По его словам, в проекте большая заслуга спецпредставителя президента РФ по вопросам природоохранной деятельности, экологии и транспорта Сергея Иванова, который «выбил финансирование на строительство, а потом не дал его разворовать». Однако скептики замечают, что на сохранение столь близких истеблишменту кошачьих выделяются огромные ресурсы, которых так не хватает на защиту «простых смертных» видов. По словам координатора программы Всемирного фонда природы по сохранению биоразнообразия в России Владимира Кревера, на Дальнем Востоке создали специализированные бригады по борьбе с браконьерством, наладили взаимодействие с силовыми структурами, создали кинологическую службу, обу­чили таможенников, чтобы те знали, где и как контрабандисты перевозят дериваты редких хищников. Но главное – обратить внимание на социально-экономическое развитие региона. Потому что когда людям реально нечего есть, ни о какой эффективной борьбе с браконьерством речи быть не может. В Приморье очень гордятся, что численность ФГУ «Специнспекции «Тигр» выросла в 4–5 раз и достигла 170 сотрудников. А бывший замначальника Виталий Старостин написал в открытом письме президенту: «Специнспекция «Тигр» переведена в Москву, а у нас создан Владивостокский филиал. Половина должностей из штатного состава теперь «работает» в Москве, оказывая консультационную помощь – как мне кажется, по «распилу» денег, обещанных на тигрином саммите в Санкт-Петербурге для охраны амурского тигра».   Шкурный интерес Как уже говорилось, в ноябре 2017 г. более 200 известных российских учёных, среди которых 3 члена-корреспондента РАН и 34 доктора наук, выразили президенту Путину озабоченность готовящейся редакцией Красной книги. А если более конкретно, они просили не допустить, чтобы документ писали чиновники и лоббисты коммерческой охоты. С подачи заместителя главы Минприроды Мурада Керимова в президиум комиссии по Красной книге вдруг на уровне заместителя председателя вошёл председатель Росохотрыболовсоюза – главного охотничьего союза страны. А заодно замдиректора департамента государственной политики и регулирования в сфере охотничьего хозяйства Александр Федотов, который, по мнению ряда учёных, лоббирует интересы охотников. Есть ещё такая практика: при создании перечня Красной книги Минприроды просит подготовить замечания региональные министерства, заповедники, профильные ведомства и охотничьи организации. По словам сотрудницы Института проблем экологии и эволюции РАН Софьи Розенфельд, чаще всего приходят предложения не включать тот или иной вид: «Каждый год мы отбиваемся от кучи запросов от регионов – мол, давайте стрелять гусей, уток, козлов. Просто им дали такую волю и так их распоясали, что они не хотят вообще никаких разумных ограничений». Вероятно, играет роль и чисто эгоистическая печаль: приезжают к губернатору его высокопоставленные друзья из Москвы, а как им объяснить, что в лучших местах заказники и заповедники. А он что – не власть? Друзья могут уехать неотдохнувшими и затаить на губера обиду. Неудивительно, что сразу 6 регионов и 4 охотничьи организации попросили не включать в Красную книгу гуся-гуменника. Хотя комиссия по редким видам полагает, что количество гуменников с 2012 по 2016 г. сократилось с 386 до 189 тыс., рязанское министерство экологии пишет: «Занесение серого гуся и гуменника может вызвать негативную реакцию охотников». «Охота на гуменника имеет эстетический и социальный аспекты», – вторит ему агентство охраны животного мира Камчатского края. Вице-губернатор Астраханской области Виктор Яковлев полагает, что включать гуменника в Красную книгу не нужно: вдруг охотник перепутает его с разрешённой к отстрелу птицей, а ему потом отвечать. «Клуб горных охотников» на голубом глазу вещает, будто включение животных в Красную книгу «не улучшает ситуацию, но и зачастую усугубляет её». Эта организация известна письмом вице-премьеру Александру Хлопонину, в котором попросила разрешения «в интересах науки» отстрелить пять краснокнижных путоранских баранов в обмен на 15 млн рублей для заповедников Таймыра. Охотничьи организации часто ссылаются на данные ФГБУ «Центрохотконтроль», у которого численность интересных охотникам животных сказочно растёт. Якобы количество гималайских медведей за 4 года выросло с 5 до 7 тыс. особей. Учёные-зоологи посмеиваются: популяцию гималайцев трудно оценить из-за ранней зимовки, а тут даже данных по фотоловушкам не представлено. К слову, президент Путин на встрече с тем же Хлопониным поручил разобраться, реально ли наказывают за охоту на редких животных. А ФСБ в июле 2018 г. предложила причислить и гималайского, и обычного бурого медведя к стратегическим ресурсам. Исследования оценивают сокращение популяции бурых мишек на 37% – с 225 до 146 тысяч. Куда же исчезли за несколько лет почти 80 тыс. символов партии власти? По одной из версий, во всём виновата заграница, где нездоровый спрос на шкуры и органы животных частенько превращает российских охотников в браконьеров.   Недочеловек с ружьём Распространено мнение, что браконьеры бывают двух типов. Первому тупо нечего есть. Это жители глубинки, где даже в советские времена считали себя вправе грохнуть пару сайгаков. В 1990-е у них не осталось других источников доходов, кроме браконьерской тропы. А власти, образно говоря, эту тропу для них расчищали. В новом Кодексе об административных правонарушениях общественные инспекторы лишились контрольно-инспекционных полномочий. Разграничили функции охотнадзора и рыбнадзора. Отныне егерь не может вмешиваться, если браконьеры глушат рыбку динамитом, а рыбинспектор не вправе помешать компании охотников отстреливать медвежат. Региональный госинспектор не может сунуться в федеральный заказник, а сотрудник заповедника – никто за сто метров от его границ. У инспекторов природоохранных служб отобрали боевое оружие и в разы сократили их численность. Зато оставшимся бойцам надо исписать огромное число бумаг, чтобы оформить правонарушение. Ни штрафных, ни поисковых премиальных им теперь не положено при зарплате в 10–20 тыс. рублей. По факту в суде браконьеру не грозит ничего серьёзного, если он не убил краснокнижное животное, а только целился в него. Если в советское время браконьер мог тигриной шкурой разве что пол на даче застелить, то сегодня к его услугам огромный рынок. Амурский тигр целиком стоит до 50 тыс. долларов, поскольку чуть ли не всё его «содержимое» востребовано: органы – в традиционной медицине и экзотической кухне, клыки и шкуры – у производителей товаров класса люкс. Очень не повезло аргали, козерогам и особенно кабарге – небольшому оленю на фигурных копытцах, брюшная железа которого вырабатывает один из самых дорогих продуктов животного происхождения – мускус. Им лечат многое – от импотенции до онкологии. Известны случаи, когда находили туши краснокнижных кабарог у которых вырезана только мускусная железа с 10–20 г ценного вещества. Это сделали те самые милые провинциалы из заповедных мест, породившие такое явление, как «протестное браконьерство». Это когда власти хотят учредить где-то национальный парк или заповедник, а аборигены начинают тотальный отстрел животных, чтобы им не мешали охотиться вокруг своих жилищ, как они привыкли. То есть по законам тайги. В Брянской области есть деревня, где люди бросают работу, если в округе появляется лось. А в Калмыкии жители заповедника «Чёрные земли» замечены в том, что кормят свиней в своих хозяйствах яйцами пеликанов, хохотунов, колпиц, чеграв, бакланов и других краснокнижных птиц. Представителей второго типа браконьеров в 2009 г. собирали среди обломков вертолёта на Алтае и туш краснокнижных баранов-аргали. А недавно одного их собрата задержали в национальном парке «Сайлюгемский» с тушей аргали на плечах. Он спокойно заявил следствию, что просто дал проводнику подержать своё ружьё, оно случайно выстрелило – а барашек, как на зло, мимо пробегал. Суд приговорил проводника к штрафу в 500 тыс. рублей, которые тот легко заплатил на следующий день. Именно ради манерных столичных стрелков и разгружали природоохранное законодательство. Ради них в 2013 г. в ряде регионов разрешили петельный лов, запрещённый и в СССР, и в большинстве цивилизованных стран. Де-юре лов легализовали для охоты на волка и зайца, но в том же нацпарке «Сайлюгемский» в петли попадают почему-то снежные барсы, которых осталось в России не более 50 особей. А Минприроды предлагает расширить применение петельного лова. Ради тех же джентльменов Россия стала единственной страной мира, которая позволяет коммерческий лов косатки. Условия следующие: платите за вылов 30 тыс. рублей в казну, за вывоз её за границу ещё 15 долларов. А уже в Китае косатка стоит не менее миллиона долларов. И не надо удивляться, что крупные чиновники и бизнесмены бывают причастны к такому бизнесу. Изначально им хотелось «царской охоты»: пострелять в заповеднике кабанчиков, выпить и закусить после бани у костра. Но кто же откажется от такой рентабельности, как с косаткой? Но всё-таки самый распространённый вид браконьера – это горожане со средними доходами. По словам эколога Всеволода Степаницкого, бывшего замдиректора департамента в Минприроды, эти люди тоже преступают закон не из бедности. Охота и рыбалка – их увлечение, и они изначально настроены соблюдать правила. Но видят, какая жесть сходит с рук богатым нуворишам, и сами незаметно начинают на них походить. Им не по чину договориться стрелять кабанчиков в заповедниках, но у них могут быть связи среди низовых егерей и полицейских. Кроме того, в России полно глухих мест, где нет никаких инспекторов. Любители природы часто и сами не могут разобраться, где кончается хобби и начинается бизнес. В прессе Татарстана пишут о разгроме «актанышского ракокартеля». Десяток мужиков любили ловить раков, которые хорошо идут под пиво. Постепенно они осознали, что на членистоногих высокий спрос в столицах и никто толком не мешает им наставить сотни раколовок на Волге и Каме. Конечно, надо отстёгивать местным шерифам, но прибыль это покроет. По версии следствия, незаконный промысел процветал с 2015 г., когда рак на территории Татарстана ещё был занесён в Красную книгу. А после 2017 г., когда его сняли с охраны, это вообще клондайк. Следствие полагает, что браконьеры за три года выловили не меньше 600 тыс. членистоногих на 20 млн рублей. По делу проходит сотрудник ОВД МВД России по Актанышскому району, который регулярно получал по 50 тыс. рублей.   Дорог лосось к обеду Говоря о браконьерах, всё же не нужно видеть в Минприроды их пособника. В министерстве дуют различные ветры и работают люди с непохожей мотивацией. Кто-то же пробивает появление новых заповедников и исследовательских программ, в ходе которых местные браконьеры, бывает, на полном серьёзе превращаются в экологов. В 1997 г. Госкомэкология РФ, наоборот, увеличила представительство в Красной книге редких млекопитающих на 7 видов, птиц – на 14, рептилий – на 10, список редких рыб и рыбообразных стал больше в 4 раза, а беспозвоночных животных – в 3 раза. По сравнению с 1983 г. были исключены 38 таксонов, в том числе по причине отсутствия угрозы исчезновения – 31 вид. Вымер с советских времён только тюлень-монах. Тем не менее много лет блокируется включение в Красную книгу байкальской нерпы, которая стала объектом варварской охоты. В популяции млекопитающего, близкого по интеллекту к человеку, убивают обычно детёнышей, поскольку их мясо не так сильно пахнет рыбой. Катастрофически сокращается таймырская популяция дикого северного оленя, но в министерстве как будто не слышат призывов взять вид под охрану: ведь осталось же ещё более 300 тыс. особей. Ничего, что ещё недавно их было 1, 5 миллиона! Чуть ли не главная беда: казённые учреждения привыкли выполнять поставленную задачу – и хоть трава не расти. В Курганской области площадь охотничьих угодий составляет около 6, 5 млн га, поголовье сибирской косули доходит до 130 тыс. животных. Летом 2018 г. прокурорская проверка установила, что разрешения на охоту в обход процедуры получали сами сотрудники департамента природных ресурсов и охраны окружающей среды и их родственники. Прокуроры так рьяно взялись за дело, что из охотуправления, и так испытывавшего 20%-ный некомплект инспекторов, стали увольняться сотрудники, прослужившие по 25–30 лет. Как следствие: мощнейший всплеск браконьерства – нелегальной добычи косуль. В августе 2018 г. закипела от гнева Камчатка, где случилась самая богатая за последние 110 лет путина. На полуостров пришло 1, 5 млрд особей лосося, которые выбрасываются из рек на берега. Жители Камчатки выкладывают в Сеть фото и видеосъёмки, на которых видны тонны гниющей рыбы, которую власти не разрешают ловить и собирать.С начала операции «Путина-2018» подразделениями дознания возбуждено 92 уголовных дела за незаконный вылов рыбы, изъяты 44 лодки, 12 руль-моторов, 223 единицы сетей, 40 тонн рыбы лососёвых пород и более 5 тонн икры. Хотя рыбоперерабатывающие предприятия признают, что даже близко не могут освоить нынешние объёмы, береговая охрана крушит лодки небогатых местных жителей. Люди рассказывают, что им без рыбалки не выжить: работы нет, а цены выше московских. По словам Ивана Инылова, его резиновая лодка после виражей пограничного катера начала сдуваться, он еле спасся, поскольку в 5-градусной воде – верная смерть. – Один из катеров разогнался и на полном ходу врезался в нашу лодку. Потом её долго не могли вытащить из-под военного катера, пришлось буксиром вырывать. Главное, что мы остались живы. В итоге военные отобрали мою сеть, отобрали лодку и мотор, которые мне одолжили временно – порыбачить. Теперь меня будут судить. За что?! – потрясён 21-летний Геннадий Туликов. Несмотря на многомиллиардные дотации из Москвы, Камчатка стремительно теряет население: из 315-тысячного региона каждый год уезжает 1, 5 тыс. молодых людей, естественная убыль – 300–500 человек ежегодно. По словам местного депутата Михаила Пучковского, под предлогом борьбы с браконьерством гражданам перекрыли подходы к рекам, где банкуют местные рыбные олигархи под руку с чиновниками. Для них нет природы, а есть ресурсы, которые надо превратить в деньги. А при таком подходе постепенно и к человеку начинаешь относиться как к животному.

Жители Щелкова сняли на видео, как черепаха греется на солнышке на берегу Клязьмы, около пешеходного моста. Рыбак из Электростали поймал красноухую черепаху на удочку. А в Одинцове замечена тортила, которая отдыхала у пруда. Пользователи соцсетей активно обсуждают присутствие черепах на водоемах Московской области. Правду и вымысел о местных рептилиях корреспондент «Подмосковье сегодня» выяснял с помощью ученых. Пользователи, комментирующие в сетях посты о черепахах, всегда делятся на два лагеря: одни считают, что Московская область – ареал обитания черепах, другие ругают нерадивых хозяев, которые выбрасывают питомцев. Мы собрали основные вопросы жителей, связанные с обитанием черепах в Подмосковье, и обратились к ученым. На вопросы ответил младший научный сотрудник лаборатории экологии водных сообществ и инвазий Института проблем экологии и эволюции имени А.Н. Северцова РАН Леонид Неймарк. Вопрос 1. Действительно ли в Подмосковье водятся дикие черепахи, или все они выпущены человеком? – Все черепахи, которых видят жители – а обычно это болотные или красноухие – были выпущены вблизи водоемов человеком. Красноухие черепахи водятся в Северной Америке. По-видимому, люди приобретают их в зоомагазинах, а потом выбрасывают. Что касается болотных черепах, то они водятся в Воронежской области и южнее по течению крупных рек. К примеру, их можно увидеть на Волге, в Астраханской области. Вероятно, люди привозят их из поездок и выпускают в Подмосковье. Вопрос 2. Полезно ли присутствие черепах в водоемах? – Черепахи могут нарушать экосистему прудов. Эти хищники поедают естественных обитателей пруда – мальков и беспозвоночных. Вопрос 3. Могут ли черепахи зимовать в Подмосковье? – Выпуская питомцев в местные пруды, хозяева, по-видимому, полагают, что никакой разницы между обитанием на своей родине и в Московской области черепахи не почувствуют. Но это не так. Черепаха может выжить лишь при определенных условиях, которые возможны далеко не всегда. Если зимой водоем не промерзает и кислорода достаточно, то, в принципе, зимовка возможна. Красноухая черепаха, вероятно, тоже проживет какое-то время. Абсолютно никаких перспектив выжить зимой не имеют сухопутные среднеазиатские черепахи – их хозяева также часто выпускают летом или просто забывают на улице, а потом не могут найти в траве. Вопрос 4. Могут ли черепахи размножаться в природных условиях Подмосковья? – Часто в водоемах жители видят целые колонии черепах. Но на самом деле ни один вид черепах не может размножаться в наших условиях. Недостаток тепла не позволит развиться зародышам в кладках яиц этих животных. Впрочем, ученые ищут доказательства того, что один вид – черная болотная черепаха – является коренным жителем области, а не сбежала из неволи. Эта черепаха – единственный кандидат на занесение в Красную книгу Московской области. Но пока она присутствует лишь в надзорном списке – Приложении № 1 к Красной книге. Это список животных – кандидатов на попадание в Красную книгу. – Причина в том, что пока не доказано, что в области существует естественная, дикая популяция этой черепахи, – рассказал главный специалист природоохранного фонда «Верховье» Павел Воеводин. – Считается, что в силу климатических особенностей черная болотная черепаха не выживает у нас, а обитает южнее, в Черноземье.