2 декабря в Дарвиновском музее состоялась долгожданное событие – праздник, посвященный Всемирному Дню Домашних животных. В этот день прошли увлекательные мастер-классы, квесты, настольные игры, встреча с домашними животными, встреча со специалистами. Квест «Верные друзья» помог юным участникам найти в музейной экспозиции тех животных, которые уже очень давно одомашнены человеком. Внимание посетителей привлекли изготовление памятных украшений – брошей «собачка» и «кошечка», складывание бумажных зайчиков, вырезание бумажных птичьих клювиков. Последнее действие напомнило, что среди одомашненных животных много не только зверей, но и птиц. Конечно, небывалый интерес вызвали домашние питомцы. Животные большого любителя домашних животных Парфенова Валерия – французский бульдог Мотя и попугай жако Сима – стали звёздами лекционных программ. Московская общественная организация «Клуб любителей декоративных крыс» уже неоднократно принимала участие в музейных мероприятиях, и в этот день они порадовали посетителей своими милыми и воспитанными питомцами. Президент некоммерческой организации Союза Заводчиков и Селекционеров Домашних животных, автор породы карликовых кроликов МИНОР Ширяев Александр Геннадьевич представил забавных и ручных кроликов. Симпатичные и пушистые создания из приюта «Приюти хоря» тоже привлекли внимание посетителей. Были и хомячки. Главный научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН Феоктистова Наталья Юрьевна познакомила детей и их родителей с животными вивария. Любители давних и преданных друзей человека – собак – могли познакомиться с питомцами из дрессировочного центра КЦ «Сокольники» и из Реабилитационного центра для бездомных собак «СВОЯ СТАЯ» под руководством Ольги Орловой. Очень интересно о верных спутниках человека рассказала биолог, дрессировщик, специалист по поисковым дисциплинам и поисково-спасательной службе, сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН Ганицкая Юлия Владимировна. Она же не менее интересно рассказала о видовом разнообразии попугаев, их содержании в неволе и приручении. Праздник завершился позитивными эмоциями и хорошим настроением от встречи с домашними животными и участием в игровых и познавательных программах.

«Скрытый голод» возникает у человека и домашнего скота и обусловлен дефицитом микроэлементов, незаменимых аминокислот и витаминов. Спровоцированный недостаточным поступлением микроэлементов с пищей и кормами, даже при избытке макронутриентов, скрытый голод может привести к развитию тяжелых заболеваний и патологических состояний. Найти достаточное количество микроэлементов часто бывает непросто, поскольку они либо получаются из ограниченных внешних природных источников, либо синтезируются de novo. Сапрофаги, обитающие в почве, составляют важнейшую долю зоомассы на Земле, но их, к удивлению, игнорируют как потенциальный источник микроэлементов. Для оценки их питательной ценности по микроэлементам сотрудниками Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН с коллегами из МГУ им. М.В. Ломоносова и Института молекулярной биологии им. В.А. Энгельгардта РАН были выбраны 30 видов беспозвоночных, полученных из природных экосистем Европейской России или широко культивируемых видов, происходящих преимущественно из тропических регионов. Они относятся к основным таксонам почвенных сапрофагов: тараканы (Blattodea), личинки и имаго жуков (Coleoptera), коллемболы (Collembola), многоножки (Diplopoda), личинки мух, включая черную львинку (Diptera), дождевые черви (Haplotaxida), мокрицы (Isopoda), сверчки (Orthoptera). Оценен их протеиногенный аминокислотный, микроэлементный и витаминный состав. Были определены таксономические различия в составе и соотношении микроэлементов, а также определены конкретные таксоны, естественно обогащенные микронутриентами, для дальнейшего рассмотрения в качестве потенциальных кандидатов для включения в продукты питания и кормовые добавки для облегчения скрытого голода у скота и человека. Руководитель работы, доктор биологических наук проф. РАН Константин Гонгальский говорит, что почвенные беспозвоночные, представляющие практически безлимитный ресурс в силу доступности пищи – мертвого органического вещества – важны не только как источник белка, что уже используется во многих странах, но и как источник микронутриентов. Получение больших объемов биомассы таких животных может быть использовано для корма сельскохозяйственным животным в качестве естественных биодобавок. Результаты опубликованы в журнале Journal of Insects as Food and Feed: Gongalsky,K.B., D.I. Korobushkin, L.A. Baratova, A.I. Bastrakov, M.I. Degtyarev, A.Yu. Gorbunova, A.L. Ksenofontov, S.A. Lapa, I.M. Lebedev, A.S. Zaitsev. Soil saprophages as an emerging global source for micronutrients // Journal of Insects as Food and Feed. V.9. P. 1603-1613. doi.org/10.1163/23524588-20230001 Материалы по теме: Академия РАН: "Потенциал использования почвенных сапрофагов для получения ценных микронутриентов"

Ежегодно тысячи тонн морских водорослей выносятся на побережья Мирового океана. Этот потенциально ценный ресурс используется некоторыми фермерами для удобрения бедных почв, однако до сих пор оставалось неясным, как именно происходит деструкция водорослей и поступление питательных веществ в почву. Сотрудники ИПЭЭ РАН постарались пролить свет на этот вопрос. Выброшенные на берег водоросли на супралиторалях Арктических морей. Исследователи провели лабораторный эксперимент по внесению в почву морских водорослей (Fucus vesiculosus и Cystoseira barbata) из выбросов Белого и Черного морей вместе с обитающими там литоральными энхитреидами, а также компостными дождевыми червями Eisenia fetida. Основное внимание было уделено возможности ускорения разложения водорослей – труднодоступной органики и обогащение почвы элементами минерального питания; оценка роли добавленных почвенных организмов в регулировании выбросов парниковых газов в процессе деструкции органики; изучение выживаемости дождевых червей в соленой почве с водорослями и её влияния на скорость трансформации органического субстрата. В 45-дневном эксперименте измеряли динамику эмиссии CO2, биомассу водорослей, содержания азота и углерода в почве, проведен изотопный анализ образцов почвы и животных для оценки поступления морского органического вещества в наземные пищевые цепи. Результаты показали бóльшую скорость разложения цистозейры по сравнению с фукусом – потеря биомассы достигла 30%. Максимальный эффект наблюдался при совместном присутствии энхитреид и дождевых червей. Кроме того, цистозейра повышала выживаемость энхитреид в 5 раз, тогда как фукус её снижал. Дождевые черви сохраняли жизнеспособность на уровне 75% вне зависимости от типа водорослей. По данным изотопного анализа, углерод «морского» происхождения в копролитах дождевых червей, в последствии привносимый в почву, был обнаружен только в вариантах с одновременным внесением энхитреид. Энхитреиды также регулировали активность почвенных микроорганизмов, что подтверждается снижением эмиссии CO2 в два раза. Таким образом, энхитреиды выполняют ключевую роль посредника между труднодоступным морским и наземным органическим веществом, обеспечивая его вовлечение в почву. Эмиссия СО2 при различных вариантах внесения морской органики (без водорослей, с преобладанием фукуса и цистозейры) и почвенных животных (без животных, только энхитреиды или дождевые черви, две группы вместе) в экспериментальные микрокосмы. Разные буквы над столбцами указывают на статистические значимые различия (тест «Repeated measures ANOVA», р < 0,05) между средними значениями. Итоги исследования позволили реконструировать наиболее вероятный и быстрый путь вовлечения морского органического вещества в почвенные детритные пищевые сети: на первых этапах разложение водорослей происходит преимущественно микроорганизми, составляющими существенную часть рациона энхитреид, что обеспечивает включение морского углерода в почву. Дождевые черви вторично перерабатывают продукты жизнедеятельности энхитреид, обогащая ими почву. Таким образом, совместное внесение дождевых червей и энхитреид обеспечивает максимально быстрый перенос морского органического вещества в почву для повышения плодородия почв при использовании водорослей в качестве удобрения. Исследование выполнено при поддержке гранта РНФ 21-14-00027. Ссылка на публикацию: Korobushkin D.I., Zaitsev A.S., Degtyarev M.I., Danilova M.A., Filimonova Zh.V., Guseva P.A., Pelgunova L.A., Pronina N.A., Tsurikov S.M., Vecherskii M.V., Volkova E.M., Zuev A.G., Saifutdinov R.A. (2023) Littoral enchytraeids and Eiseniа fetida earthworms facilitate utilization of marine macroalgae as biofertilizers. Applied Soil Ecology 188: 104882.

© Photo: Shutterstock Науку давно волнует вопрос, как водные животные приобретают способность дышать воздухом. Один из удивительных примеров — рыба-ползун, или анабас. Российские ученые изучают его в естественной среде и одновременно помогают восстанавливать традиционные промыслы во Вьетнаме. Загадка "рыбы-черепахи" Первые сведения о рыбах, часть жизни проводящих на суше, можно встретить у древнегреческих авторов. Самый известный пример — речной угорь, который может ползать по влажной земле. Большинство же амфибийных рыб обитают в тропиках, поэтому европейские исследователи упоминают о них с началом эпохи Великих географических открытий. В конце XVIII века немецкий натуралист Маркус Блох составлял энциклопедию по ихтиологии. С юга Индии ему доставили коллекцию из десятков экземпляров, в которой он обнаружил необычную рыбу с головой, напоминающей панцирь. Новый вид ученый назвал "рыба-черепаха". На рисунке того времени она изображена с синими глазами. Примерно в те же годы в Индию отбыл голштинский натуралист Дагоберт Карл Дальдорф, по некоторым данным — уроженец Москвы. Общество естествоиспытателей Копенгагена поручило ему собрать коллекцию местной фауны. В одной из научных записок он поделился наблюдениями об "окуне", который залез на растущую у пруда пальму, используя колючие плавники и жаберные крышки. Книга 1861 года. На картинке один анабас выполз из воды, а другой уже залез на пальму Сообщение Дальдорфа перевели на английский язык, многие европейские издания перепечатали его, попутно приукрашивая. Утверждалось, к примеру, что рыба залезает на дерево, чтобы пить сок или даже пальмовое вино. Знаменитый натуралист Жорж Кювье объединил эти случаи в самостоятельный род, названный им Anabas (от греческого — "восхождение"). Позднее колониальный чиновник Митчел написал заметку в научный журнал со слов слуги, который якобы много раз видел залезающего на деревья анабаса. Уже в XIX веке некоторые ученые усомнились в этих свидетельствах. В то же время в дравидийском языке и некоторых малайзийских диалектах эту рыбу называют "карабкающейся на дерево", на что обратил внимание в середине XX века американский ихтиолог Хью Смит. С тех пор анабаса много раз наблюдали живьем, никто из ученых не видел его залезающим на деревья. Причины, даже теоретические, которые бы могли побудить его к этому, неизвестны. И все же вопрос еще не решен, считает кандидат биологических наук Дмитрий Зворыкин, старший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции имени А. Н. Северцова РАН (подведомственного Минобрнауки России). Он несколько лет работал в Российско-вьетнамском тропическом центре, детально изложил историю открытия вида в "Архивах естественной истории" и стал первым автором из России в этом британском журнале. "Недостоверные данные и ошибки играют порой положительную роль. Слухи, сопровождавшие отчеты о рыбах, путешествующих по земле и взбирающихся на деревья, побуждали ученых исследовать этих необычных существ", — говорит биолог. © Фото : Д. Зворыкин Анабас в аквариуме готовится схватить добычу Куда ползут анабасы Сейчас наука знает множество дышащих воздухом рыб, причем наиболее интересные обитают в тропиках. К ним относится и анабас, или рыба-ползун, одна из самых известных амфибийных рыб. Небольшая, напоминающая окуня, она широко распространена в пресных водоемах Вьетнама, Тайваня, Лаоса, Камбоджи, Малайзии, а также Индии. В период дождей анабасы укрываются в мелких лужах по берегам рек. Там они размножаются без всякой конкуренции, откладывая многие тысячи икринок. Уже через сутки вылупляются личинки. Подросшая молодь выбирается на сушу и расползается. Большинство погибает, хорошо, если десяток особей достигает половой зрелости. "Как они выбирают направление, мы до конца не понимаем, — продолжает Дмитрий Зворыкин. — Но такова стратегия выживания этого вида. Берут количеством". © Иллюстрация РИА Новости . iStock/tagenu Анабас обитает в Южной и Юго-Восточной Азии. Оттуда он распространился в Индию В конце XX века зоолог Юджин Балон утверждал, что рыбы какое-то время охраняют икру от хищников, то есть демонстрируют примитивную родительскую заботу. Эта деталь вошла во многие энциклопедии и учебники. "Откуда он это взял? — задается вопросом Зворыкин. — Такое поведение требует времени и усилий, потомства меньше, но оно лучше выживает. Никто не видел у анабаса родительской заботы. Скорее всего, это миф". Так же как и синие глаза — на самом деле они у этого вида желтоватые или красноватые. Анабасы ползают по суше, опираясь на плавники и жаберные крышки. Специальных приспособлений для "ходьбы" у них нет. Обычно они перемещаются на короткие расстояния, но иногда преодолевают и метров двести. Во влажных условиях вне водоема они способны находиться по нескольку дней. А вот без воздуха в воде погибают в считанные часы. Рыба-ползун (анабас) обитает в мутной воде местных рек и прудов © Фото : Д. Зворыкин "Эта особенность позволяет выжить в водоемах, где другие рыбы существовать не могут. Таким образом вид уходит от конкуренции, что актуально для тропиков", — поясняет биолог. Анабасы дышат воздухом благодаря лабиринтовому органу, расположенному под жаберными крышками. "Он похож на комок из тонких извилистых пластиночек. За счет большой поверхности у него хорошая эффективность газообмена", — уточняет Зворыкин. Кроме анабаса лабиринтовый орган есть, к примеру, у популярных аквариумных рыбок — петушков, макропод, гурами. Ученые установили, что способность выходить на сушу и дышать возникала у рыб многократно на протяжении эволюции, причем независимо у разных групп. Лабиринтовые появились примерно 50 миллионов лет и, скорее всего, произошли от каких-то небольших пресноводных рыб (к амфибиям они отношения не имеют). Анабасы же существуют в неизменном виде уже десять миллионов лет. Фотография лабиринтового органа анабаса © Фото : Д. Зворыкин Возврат к традициям Анабас составляет важную часть рациона жителей Юго-Восточной Азии. Согласно археологическим свидетельствам, его употребляют как минимум с каменного века. Рыбу жарят на гриле, тушат в горшочках с другими продуктами, но чаще всего варят, поскольку супы едят на протяжении всего дня. Анабаса издревле разводят в прудах, нередко совмещая с рисоводством. В наше время из-за активного применения удобрений и пестицидов эта традиция стала угасать. Сейчас ее возрождают при поддержке Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО). "В конце XX века международные программы делали акцент на разведении наиболее эффективных объектов аквакультуры, таких, например, как тиляпии и крупные сомы", — рассказывает Дмитрий Зворыкин. Со временем выяснилось, однако, что эти виды становятся инвазивными и угрожают аборигенной фауне. Поэтому сейчас поощряют разведение мелких аборигенных видов рыб. "Это намного дешевле, проще и безопаснее для окружающей среды. Доступно многим мелким фермерским хозяйствам", — отмечает биолог. Правда, есть нюансы. Если разводить анабаса в прудах, надо использовать гормональные инъекции и особые методы кормления. Здесь как раз и потребовалась помощь ученых. Будучи массовым видом, анабас помогает решать экологические задачи. Если его выловить или разводить бесконтрольно, неизвестно, что будет с местными биосообществами. Не в последнюю очередь рыба-ползун — важный объект фундаментальных исследований. Он помогает реконструировать выход животных на сушу. Исследуя рыб, умеющих дышать воздухом и двигаться в другой среде, ученые пытаются понять, как и почему это произошло с предками первых сухопутных существ.

Из-за чего вымерли мамонты? И правда ли, что последнюю стеллерову корову убил Витус Беринг? А откуда берутся пустыни? И что может означать обилие пыльцы растений вокруг ископаемых останков неандертальского мальчика? Поиском ответов на эти вопросы занимаются палеоэкологи. Из ископаемых остатков живых организмов — костей и скелетов, обрывков стеблей и древней пыльцы, ДНК и других органических молекул — они складывают картину прошлого, словно пазл. Об этой детективной работе и том, зачем она нужна, рассказал заведующий лабораторией исторической экологии Института проблем экологии и эволюции имени А. Н. Северцова РАН Аркадий Савинецкий. Это интервью Naked Science публикует в рамках совместного проекта Naked Science, Сколтеха и РНФ «Разговоры за жизнь». Савинецкий Аркадий Борисович, / ©Стас Любаускас, РНФ [Naked Science]: В юности вы были участником биологического кружка Дарвиновского музея ВООП [Всероссийского общества охраны природы]. Как вы туда попали? [Аркадий Савинецкий]: Когда я был совсем маленьким, изначально я, конечно, интересовался разными динозаврами, но как-то это ни к чему не приводило… А тут, классе в шестом, вдруг я понял, что мне очень нравятся зверушки — в основном птички. И я стал спрашивать про кружки — какие есть? Мне рассказали про три: кружок в Центральном дворце пионеров, КЮБЗ — кружок юных биологов при зоопарке и кружок ВООП при Дарвиновском музее. Сначала я поехал во Дворец пионеров, и там два дня рисовал гладыша — такое водное насекомое. А рисовать я не люблю и не умею, надо сказать. И поскольку тогда я уже читал Даррелла (Джеральд Даррелл — английский натуралист и писатель, — прим. ред.), я стал спрашивать, когда можно будет отправиться в экспедицию. Мне сказали, что если я буду хорошо учиться и хорошо себя вести… [NS]: И хорошо рисовать? [АС]: Да! (смеется)… то в девятом классе меня, возможно, и возьмут. Тогда я стал спрашивать про КЮБЗ, и мне сказали: для того, чтобы туда поступить, нужно пройти собеседование. А экзамены всякие я вообще с детства и по сию пору не люблю, поэтому решил туда не ехать. В итоге я отправился в Дарвиновский музей. Первое занятие там было посвящено собакам. А надо сказать, что собаки… в общем, я тогда их не очень любил, а вернее будет сказать — боялся. Но руководитель кружка и главный хранитель Дарвиновского музея, Петр Петрович Смолин, был совершенно уникальный человек. Лекция получилась настолько поразительная, что я решил: ничего себе! Если уж про этих, как мне казалось, неинтересных животных можно так интересно говорить… Потом после занятия все вышли на крылечко, чтобы пообщаться. Я начал спрашивать: можно ли поехать в какую-нибудь поездку, в заповедник или в экспедицию? А мне отвечают: «Да какие проблемы? Один, правда, ты вряд ли куда-нибудь поедешь, потому что ты ничего не знаешь. Но если наберешь еще парочку людей или к кому-нибудь приклеишься, Петр Петрович, или ППС, как мы его звали, напишет рекомендацию, и вы поедете, куда хотите». И летом я уже отправился в Окский заповедник. Аркадий Савинецкий и Кристина Уласович / ©Стас Любаускас, РНФ [NS]: Как вообще проходили занятия в кружке? [АС]: Каждый будний день, кроме вторника, если не ошибаюсь, были какие-то занятия, а на выходных мы ездили на выезды и смотрели птичек. Я почти бросил учиться, потому что все время был на занятиях в кружке или в лесу. После восьмого класса я вообще хотел уйти в биологическую школу — а учился тогда я в английской, мне с этим повезло. Когда я пришел поступать (а я уже в еще одну экспедицию тогда съездил), мне ответили: «О, нам такие нужны!». А потом они попросили показать школьный дневник и сказали: «Нет, нам такие не нужны!». Обратно в английскую школу меня взяли с большим трудом. [NS]: Первый раз встречаю биолога с подобной историей! [АС]: Да. И поскольку я плохо учился, то не поступил в университет. У нас был средний проходной балл, а у меня он составлял 3,32 — как я тогда говорил, цена дорогого портвейна. В итоге меня забрали в армию. Но когда я вернулся, то потом воспользовался «системой для дураков» — пошел на рабфак (Рабфак — во времена СССР подготовительное отделение вуза, работавшее с молодежью из сельской и рабочей среды и демобилизовавшимися из армии – прим. ред.). Ты проходишь собеседование и автоматом попадаешь на подготовительное отделение, где повторяешь школьную программу. А когда заканчиваешь его через год, то правило такое: в случае успешной сдачи экзаменов можно автоматом безо всякого конкурса попасть на первый курс — еще до того, как школьники сдадут экзамены и станут претендовать на места. Успешная сдача — это «тройка», то есть просто «не двойка» (правда, тогда я уже хорошо учился). Таким образом я и оказался в университете, потом его окончил. [NS]: Вы поступили в МГУ, верно? [АС]: Да, я тогда считал, что нормальное образование могут дать только в Московском университете. Поступил на биофак и закончил кафедру зоологии позвоночных. ©Стас Любаускас, РНФ [NS]: И какой областью вы стали заниматься? Любимыми птицами? [АС]: Да, занимался я все время птицами. Но вы знаете, орнитологам было всегда тяжело, а кроме того, меня немного другие вещи интересовали. Не хотелось заниматься чистой фаунистикой… Например, когда я был студентом, то изучал хищных птиц в Калмыкии — в частности, степного орла из семейства ястребиных (лат. Aquila nipalensis). Считается, что степной орел — это классический пример стенофага, который употребляет в пищу только сусликов. Но я стал много про него читать, и меня удивил один факт: дело в том, что в некоторых местах суслик спит по 8 месяцев. Самцы размножаются и уходят в спячку, а самки, соответственно, выводят молодежь, и когда те немножко подрастут, тоже уходят в спячку. А степному орлу ведь надо что-то есть? Это было мне очень непонятно и очень интересно. Кроме того, еще одна отличительная черта этой птицы заключается в том, что она гнездится только на земле. Но мы [с нашей экспедицией] поехали в Калмыкию и выяснили, что больше половины гнезд — а тогда мы обнаружили почти 60 — были на деревьях. И оказалось, что в тех местах, где он обычно живет, просто не было деревьев. А благодаря сталинскому плану озеленения степей в 1940-х годах [в Калмыкии] посадили мелколистные вязы, как защитные полосы. Соответственно, эти вязы подросли, и степной орел на них стал прекрасно гнездиться. Вот такого рода исследования мне хотелось делать, скорее экологические. И тогда мне сказали: «Есть одно место, там Лев Георгиевич Динесман, который занимается историей экосистем в голоцене». Я туда поехал. Это был подвал на Войковской, в одну сторону от дома (а я жил в Ясенево) — 1 час 50 минут езды. Пока добирался туда, думал: «Я с ним поговорю, он мне будет все рассказывать, а я ему сразу не буду отвечать „да‟, даже если мне понравится! Я ему так скажу: “Я подумаю и вам потом перезвоню!”». Но когда он мне поведал про все, чем они занимаются, и спросил, интересно ли мне, я тут же ответил: «Да!!!». [NS]: Оказалось настолько захватывающе, что вы нарушили принцип? [АС]: У меня такая точка зрения: если в этом мире кому-то везет, почему это не должен быть я? И мне действительно повезло. [NS]: Расскажите про теперь уже свою лабораторию, чем вы занимаетесь? [АС]: У нас лаборатория исторической экологии. Мы занимаемся историей экосистем за последние 10-12 тысяч лет, то есть в эпоху голоцена — после последнего оледенения. Лев Георгиевич установил принцип, который мне очень нравится, и мы его поддерживаем — в нашей лаборатории специалисты разного профиля работают вместе. Это редкое явление не только в России, но и за рубежом. У нас есть и спорово-пыльцевики, и ботаники, и дендрохронологи, и зоологи различного профиля. Мы вместе работаем на объектах, поэтому имеем возможность обсуждать находки. Вообще, в науке быть «узким специалистом» намного выгоднее для конкретного человека. Ты становишься единственным или одним из нескольких ученых, который может ответить на вопрос. Был у нас с моим приятелем, занимающимся сравнительно экзотической группой организмов диалог. Я говорю: «Ой, какой ты молодец!» — он замечает: «Да, я третий в нашей стране!». Я восхитился, а он добавил: «Это если учесть, что нас всего трое». И, конечно, это удобно. Ты работаешь только на себя, ни на ком ты не завязан, и все для тебя, в общем-то, гораздо проще. А вот держать большой коллектив достаточно сложно. Но зато мы можем собрать полноценный пазл, потому что каждый из методов открывает тот или иной объект со своей стороны. Могу рассказать такой пример. Мы работаем в Монголии: изучаем пещеры и торфяные отложения. И по костям в разных слоях этих отложений мы заметили, что количество пустынных зверьков увеличивается. Это указывает на аридизацию пустыни (Аридизация – комплекс процессов уменьшения степени увлажнения территорий, — прим. ред.). А с другой стороны, мы изучаем торфяник, по которому видно, что, наоборот, влажность и количество осадков увеличились. Как это возможно? Чтобы получить более полную картину, мы прибегли к другим методам, и выяснилось: просто люди начали очень сильный перевыпас скота, который разбивает дернину (Дернина – верхний горизонт почвы, густо пронизанный переплетенными живыми и отмершими корнями и побегами растений, — прим. ред.) и, соответственно, образуются подвижные пески. На них, в свою очередь, стали жить зверушки, которых мы находим. Значит, вся эта пустыня — искусственное образование, которое возникло только из-за человека. И таких примеров очень много у нас. ©Стас Любаускас, РНФ [NS]: А можете рассказать подробнее про то, какие методы вы вообще используете? У вас же очень большой массив должен быть. [АС]: У меня вопрос. Вы приехали на неделю? (смеется) [NS]: За пять минут не рассказать?  [АС]: Давайте попробуем! Значит, самый главный метод, это радиоуглеродный анализ (Радиоуглеродный анализ — метод радиоизотопного датирования, применяемый для определения возраста органических остатков путём измерения содержания в них радиоактивного изотопа C по отношению к стабильным изотопам углерода, — прим. ред.), который необходим для определения возраста находок. И с ним возникают серьезные проблемы, потому что наука не стоит на месте, и сейчас передовой технологией считается акселераторная масс-спектрометрия (Для датирования образцов методом акселераторной масс-спектрометрии требуется совсем незначительное количество материала (десятые доли грамма), что позволило применить радиоуглеродный анализ к более широкому кругу объектов и получать в результате более точные датировки образцов, — прим. ред.). В мире таких лабораторий уже более 100, но в нашей стране – лишь одна установка в Новосибирске, которая только-только начинает работать, и уже вся перегружена. Это очень плохо. Сейчас в нашем институте есть прибор, который позволяет определить стабильные изотопы углерода и азота. По их соотношению можно понять, чем питались животные, и как это менялось во времени. Иногда случаются забавные истории. Например, у чукчей и эскимосов есть легенда о том, что существуют хищные моржи — кеглючи. По поверьям, они охотятся на тюленей, а иной раз даже и на людей. Идет человек по берегу, а морж выскакивает, хрясь! — и утаскивает его. И вот мы приехали, проанализировали изотопы большой серии костей моржа. И одна кость взрослой особи оказалась один в один как у белого медведя, который в основном питается как раз тюленем. То есть легендарный кеглюч оказался совсем не легендой. Причем измерять можно все: и кости, и растения, любые биологические объекты. Да и небиологические тоже — даже кислород в сталактитах и сталагмитах, чтобы выяснить, как менялась температура. Это совершенно замечательный метод! А главное, нетрудоемкий и недорогой. ©Стас Любаускас, РНФ И, конечно, мы используем полный комплект ботанических методов: спорово-пыльцевой, по помету, по торфяникам, по погребенным почвам. С ними, кстати, связана еще одна байка!  Есть такая пещера Шанидар в мухафазе Эрбиль в Ираке. Там похоронили неандертальского мальчика и засыпали его цветами. А как ученые это определили? Они нашли очень много незрелой пыльцы растений, и соответственно, решили, что это такой ритуал… а на самом деле, незрелая пыльца — признак того, что ученые просто проанализировали помет животных. Ребенок был закопан в пещере, а пещеры животные используют очень активно. И поскольку звери очень любят есть цветы (ибо те калорийные и вкусные), естественно, у них в помете будет находиться очень много незрелой пыльцы. Археологам не очень нравится такая интерпретация, потому что одно дело — похоронить мальчика и засыпать его цветами, а другое дело, что его зарыли, извините, в груде навоза. [NS]: Но как, неужели его прямо в помет зарыли? Звучит все-таки нелогично… [АС]: На самом деле, они его закопали в рыхлые отложения, которые были в пещере. Естественно, там все такое мелкое уже, но если их просеять аккуратненько на сите, то мы наверняка увидим цельные фрагменты помета. Статья об этом мальчике выходила в Science: она достаточно старая, шестидесятых годов. Там есть рисунок мест, где брали пробы — в основном, вокруг ребенка. На самом деле, результаты нужно еще проверить! Я задаю этот вопрос студентам: как узнать, цветами ребенка засыпали или закопали его, извините, в помете? И практически всегда кто-то находится, кто говорит: «Надо просто взять пробы на удалении, в трех-пяти метрах от места захоронения». И если при проверке окажется тот же результат, то — уж простите! ©Стас Любаускас, РНФ [NS]: Вообще, вы как Шерлок Холмс — анализируете улики, разгадываете головоломки… [АС]: А у нас так и есть, на самом деле. Мы все время распутываем подобные загадки. Например, совсем недавно у археологов вышло интервью. Мы работали в Фаюмском оазисе (Эль-Файюме) — в Египте, где на древнем коптском кладбище I века н. э., времени Христа фактически, было найдено тело мальчика с мешком на голове. И мальчик этот лежал в яме, в которой были еще 142 собаки. Остатки перемотаны папирусом, такой веревочкой… [NS]: А что за собаки рядом? [АС]: Собаки, их кости, куски шерсти прямо целиковые, и много-много щенков. Выяснилось, что щенков было больше сотни. Такой кулечек там лежит, ты его раскрываешь, а там один целый щенок, половина второго щенка, еще две лапки третьего щенка и лапка от собаки-подростка. Или взрослая собака, скажем: там к черепу привязана нижняя челюсть, но только она привязана наоборот, да и сама челюсть не этой собаки. [NS]: Какие-то фильмы ужасов вспоминаются, если честно. И что это означает? [АС]: Мы начали смотреть. А это оазис, само кладбище не в нем находится, а в песках рядом, примерно в 500 метрах. И некоторые кости вымазаны глиной, причем видно, что их мухи ели. Теория такая: был питомник собак внизу, в оазисе. Потом случилось наводнение, и все животные утонули. Какое-то время остатки лежали, частично их объели мухи. А потом, поскольку, видимо, это были ритуальные собаки — не просто же так их разводили — то их собрали и обвязали, согласно обычаю. Известно много погребений, когда остатки животных оборачивали в льняную ткань и веревочкой связывали. К тому же, мы посмотрели возраст этих щенков, и выяснилось, что у них есть два [возрастных] пика с разницей в 1,5 – 2 – 3 месяца. Суки не могут так быстро размножаться, им нужен какой-то период. Если это был питомник, то, как и у многих других животных, которые живут вместе, у них произошла синхронизация полового процесса. А раз там два пика, получается, то есть, скорее всего, было два питомника, не связанных друг с другом! [NS]: Вы так много увлекательных историй про прошлое рассказываете. А зачем нам в принципе реконструировать вот эту всю историю животных, природы, экологии? [АС]: Во-первых, это интересно. Что такое, в сущности, наука? Это удовлетворение собственного любопытства за государственный счет, как говорил советский физик академик Арцимович. Во-вторых, это нужно, чтобы принимать правильные решения. Вот, например, какого-то вида животных стало меньше. Каково первое побуждение? «Давайте сделаем огромный заповедник! Давайте сделаем этот вид краснокнижным, и сразу будет ему счастье». [NS]: И всех спасем! [АС]: Ага, и всех спасем. Не спасете! А сделаете в ряде случаев даже хуже. Есть по Печоро-Илычскому заповеднику очень показательная работа. Его сотрудники считали лосей, фиксировали их количество. Потом сделали заповедник, и численность лосей начала снижаться. Потому что стала возрождаться тайга, а лосю там делать нечего — он не любит глухой лес. [NS]: То есть, получается, изучая прошлое, мы можем выстраивать какие-то текущие стратегии? [АС]: Конечно! [NS]: Вообще у вашей лаборатории очень интересное название: исторической экологии. Не «палеоэкологии», как можно было бы ожидать. [АС]: Да, хотя мы и работаем палеонтологическими методами и могли бы назвать свое заведение лабораторией палеоэкологии. Но когда говоришь «палеоэкология», все сразу же считают, что это о динозаврах или, по крайней мере, мамонтах. Поэтому мы назвались «исторической экологией», хотя это не совсем верно. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Мы занимаемся современными экосистемами. Мало кто вымер в это время, не считая какой-нибудь морской стеллеровой коровы (лат. Hydrodamalis gigas), млекопитающего отряда сирен, которым мы сейчас, кстати говоря, очень активно занимаемся. ©Стас Любаускас, РНФ [NS]: Она, по-моему, даже на эмблеме вашей лаборатории присутствует? [АС]: Да. Так получилось, что в 1991 году я поехал на Командорские острова и участвовал, в том числе, в раскопках могилы Витуса Ионассена Беринга. Кроме всего прочего, мы там собрали больше 50 костей стеллеровой коровы и продатировали их.  Раньше как было принято считать? Как только экспедиция Беринга открыла эти острова, туда стали приезжать охотники и истребили корову. А мы, основываясь на датировках, выяснили, что снижение численности, и очень сильное, уже началось задолго до того как экспедиция Беринга причалила к берегам Командорских островов. Также нужно учитывать, что это был так называемый малый ледниковый период. И даже сам Стеллер отмечал, что коровы ранятся о лед. Стеллеровой корове просто очень не повезло, что ее открыли в тот момент, когда она и так, в общем, вымирала. Кстати говоря, генетики уже провели работу и восстановили ее полный геном. Оказалось, что она уже не очень-то и жилец была на тот момент. [NS]: Получается тогда, что Беринг застал околоестественный процесс? [АС]: Да. Может быть, она и пережила бы малый ледниковый период, если бы ее не «добили» напоследок, а может быть, и нет. История не знает сослагательного наклонения. Это как раз те вопросы, на которые мы пытаемся ответить, но не всегда можем. Например, как вымерла мамонтовая фауна? Есть две теории. Одна — что из-за климата, вторая — что ее погубил человек. Есть такая теория Мартина, которая говорит: когда человек перешел через Берингов пролив в Америку и быстро-быстро двинулся с севера на юг, он истребил очень много видов. И в Европе тоже схожий процесс происходил.  Но есть такие примеры, как большерогий (он же гигантский, лат. Megaloceros giganteus) олень. В Ирландии он умудрился вымереть лет за 400 до того, как там появился человек. Вот если бы он еще немножко протянул, все бы стали говорить: «Ага, человек появился, и тут же олень вымер!». Я, впрочем, уверен, что так оно и будет: найдут человека подревнее и оленя помоложе, а дальше все уйдет в ошибку, а все воскликнут — ну вот видите? При этом большерогий олень дожил до 5-6 тысяч лет назад у нас в Сибири. И люди там были. [NS]: Как я поняла, вы довольно часто на Командорских и Алеутских островах бываете. Что там за «магнит» такой, чем этот регион интересен? [АС]: Вы знаете, Берингово море — это, что называется, кипятильник засунь туда и ложкой уху черпай. Просто как суп! Там чистиковые, птичьи базары, моржи, тюлени, киты! Масса всего интересного есть. Командоры — вообще удивительное место касательно исследований ископаемых. Во-первых, как я уже говорил, там совершенно замечательные остатки стеллеровой коровы. А в прошлом году мы обнаружили на Командорах бешеное количество костей стеллерова баклана (лат. Urile perspicillatus). Два вида вымерло в Северной Пацифике за последние пятьсот лет: стеллеров баклан и стеллерова корова. Только если у коровы известны уже десятки скелетов, а костей вообще тысячи, то с бакланом дело обстоит несколько иначе. Известны лишь пять плохих чучел в музеях мира и горсточка в десятка полтора костей. А мы их нашли около 500! Это уникальный материал, мы будем его исследовать.   [NS]: А вашу первую экспедицию на Алеутские вы помните? [АС]: Моя первая экспедиция оказалась очень веселой. Мы работали на Чукотке, прямо рядом с мысом Дежнева. Там было очень много костей птиц, а надо сказать, что в тех краях это редкость. И в далеком 1991 году я написал в Америку письмо, как говорится, «на деревню дедушке». Просто дал его одному из своих приятелей, который должен был поехать на конференцию в США, и попросил: «Если вдруг кого-нибудь увидишь с костями птиц, ты подсунь ему эту бумагу, потому что мне было бы очень интересно с ребятами из Аляски наладить связь». Ведь не было же интернета! [NS]: И неужели ваша авантюра удалась? [АС]: Да. Он встретил на конференции териолога, который знал орнитолога, работавшего на Алеутских островах. Его звали Дуглас Сигель-Козей, он был представителем Фонда арктических исследований. Спустя некоторое время мы с ним связались, и Дуглас приехал в Москву. Я его привел в нашу лабораторию, показал находки, а он отреагировал так: «О, как здорово, какие отличные кости!». Я говорю: «Великолепно! Приезжай к нам на Чукотку работать». Он отвечает: «Ты знаешь, я на Чукотку не очень хочу». А я про себя подумал: и слава богу, потому что везти американца в экспедицию — это отдельная проблема. Спрашиваю: «А на Аляску?», он говорит — нет! У археологов есть такой обычай… я думал, что такое встречается только у наших, а оказалось — нет, везде: если археолог начинает копать какой-то памятник, то другие археологи, пока этот археолог жив, не могут его копать. Иначе моветон. ©Стас Любаускас, РНФ [NS]: Своеобразный кодекс чести? [АС]: Да. Ну, или нужно спросить разрешения. И Дуглас говорит: «Пока археологи, которые работают там, живы, мы не можем. А поехали, Аркадий, с нами на Алеутские острова?» Я говорю: «А поехали!». Так мы и поехали на Алеутские острова. Первая экспедиция на Алеуты состоялась в 1994 году, и это была настоящая эпопея. Дело в том, что на этих островах нет местных жителей, во время Второй мировой их всех выселили на материк. А когда война закончилась, людей вернули только на самую восточную часть островов из-за сложной логистики. Соответственно, единственное, куда можно было добраться — это авиабаза на западе Алеутских островов. Туда меня и привезли. И представьте, я — первый русский, который на островах появился за последние сто лет. Местные вояки совершенно не знают, что со мной делать. Они приставили ко мне часового и говорят: «Ты от него никуда не можешь уходить». А мы должны были переехать на соседние безлюдные острова на лодке. Меня посадили с американским студентом, за руль. И, если рассказывать коротко, у лодки сломался мотор, а нас унесло в море. Представляете, да? Второй день, как первый русский объявился… [NS]: И уже похитил американского студента! [АС]: Ага! А у нас были рации walkie-talkie, и мы, соответственно, сигналим, взываем о помощи: Mayday, Mayday! Но куда там — тишина! Так нас и носило двенадцать часов. А у нас еще лодка такая надувная, Zodiac, у нее два маленьких весла, одно из которых достаточно быстро сломалось. Соответственно, мы совершенно ничего не можем сделать. И вокруг туман. Но мне повезло, опять-таки, потому что как раз прилетел самолет береговой охраны. И еще было три ихтиологических судна в четырех часах хода — они шли в Сиэттл. Их развернули — вернее, в какой-то момент они на наши сигналы откликнулись: мол, вы где? Я говорю: «Я не знаю, где мы, но нас несет на север». Они отвечают: «Скажите, когда вы услышите какие-нибудь звуки или что-то увидите — там, самолет или корабль». Мы ответили: хорошо. И действительно, через 10 минут над нами пролетел самолет. Я докладываю: «Над нами пролетел самолет!». Это было последнее, что я сказал, а они услышали, потому что в портативной рации сели батарейки.  [NS]: Бедный студент! Он, наверное, в ужасе был!  [АС]: У студента была истерика. Он еще здоровый лоб такой был, молодой, и естественным образом начал паниковать: «Вот, мы здесь все погибнем! Зачем нас сюда послали?!» Я чувствую, плохо дело. Второе весло придвигаю к себе на всякий случай. Но интересно, что я ему начал рассказывать всякие ужастики. И удивительная психологическая штука вышла: это как раз человека успокаивало. Я ему говорю: «А вот у нас однажды в экспедиции кого-то задрал медведь», и ему действительно легчало.  Чем еще я его успокаивал? Говорю: «Ты видишь, нас несет на север. Там есть Берингов пролив. А в Беринговом проливе работают наши археологи. Мы будем проплывать мимо, покричим им, и они нас возьмут». Это его тоже успокаивало, потому что он не понимал, что дотуда три тысячи километров. [NS]: И чем все-таки история закончилась? [АС]: В общем, потом нас выловили. После этого нас оставили на авиабазе и запретили на безлюдные острова ходить. Вот такая вышла первая экспедиция, очень смешная. [NS]: Да, воспоминание на всю жизнь… Хорошо, вы уже достаточно давно работаете в своей области. Она, безусловно, меняется. Какие технологии сейчас «в тренде»? [АС]: Cамый писк, и мы даже пытаемся что-то делать в этой области — Ancient DNA, то есть работа с древней ДНК. А теперь появилась не просто Ancient DNA, а Environmental DNA! Условно говоря, можно зачерпнуть воду из пруда и сказать, какие виды рыб и лягушек в этом пруду живут. То же самое и с древними видами.  [NS]: А технологии машинного обучения как-то вклиниваются в вашу деятельность?  [АС]: Мы думаем об этом вот уже лет тридцать. В частности, нас интересует распознавание образов. Мы даже это ввели сейчас с морскими ежиками (лат. Echinoidea). Купили недавно беговую дорожку. Умельцы переделали ее, чтобы она «шла» с медленной скоростью — фактически, получился конвейер. А у морского ежа есть такой элемент, как ротула: ротовой аппарат, находящийся в глубине пищевого отверстия, он называется «Аристотелев фонарь». Аристотель в свое время сказал: «О! Это какая-то штука, похожая на фонарь» (разумеется, древний), и так теперь это и называется. И по ротуле можно сказать, какого размера был морской ежик. [NS]: По тому, какого размера был «Аристотелев фонарь», это можно вывести? [АС]: Да. Это все очень просто. А поскольку у нас [датировка слоев отложений] идет, условно говоря, от 5 тысяч лет до современности, мы берем этот «фонарь» и смотрим, как менялся размер ежиков. Потом сравниваем, как менялся климат, в каком количестве их добывали древние люди и так далее… Но в теории это можно делать автоматически: поставить над дорожкой камеру и сразу определять размер. У меня брат — математик, и мы сейчас думаем над тем, как это провернуть.  Тут главная проблема — техническая: надо, чтобы весь материал шел в один слой. Вообще, очень много, кто пытается делать трехмерные модели и алгоритмы, чтобы можно было поступить так: ты свою косточку сфотографировал, потом сопоставил с трехмерной моделью, и анализатор тебе говорит — это вот то-то. Но мы не знаем ни одного хорошего примера, у кого бы это получилось. Нужны качественные выборки, как у нас говорят, всех половозрастных групп. [NS]: Много костей, еще хороших! [АС]: Да еще чтобы они были разные, чтобы вся эта изменчивость туда впиталась. В общем, мы все время об этом говорим, кто-то постоянно интересуется — не сделали ли? А мы говорим: «Ну, ребята, туда надо угрохать дикое количество времени…». И кроме того, такое устройство нужно всего паре сотен энтузиастов, чрезвычайно заинтересованных. А остальные скажут: «Ну да, забавно». И что? И всё. [NS]: Пока массового спроса не будет, конечно, сложно рассчитывать на успех. Но про беговую дорожку я восхищена! Я первый раз слышу про такое применение. [АС]: Да. Она такая! [NS]: Хорошо. И последний вопрос, который я традиционно задаю ученым: какая у вас научная мечта? [АС]: Продолжить работать. Я же только-только начал что-то понимать, самый краешек ухватил, а мне, извините, лет-то сколько?! И вот это самое печальное. Только чуть-чуть я начал соображать, а уже все, поезд ушел. Я смотрю на то, что было тридцать лет назад — но это же было практически вчера? И хочется на тридцать лет вперед заглянуть… понятное дело, что я уже рассчитывать на это не могу.

Семейство мух-кровососок Hippoboscidae Samouelle, 1819 насчитывает около 213 видов. Все его представители являются широко распространёнными кровососущими эктопаразитами млекопитающих и птиц. Оба пола питаются кровью своих хозяев. На хозяине же происходят ухаживание и спаривание. Представители рода Ornithomya Latreille, 1802 являются полнокрылыми паразитами 47 семейств птиц. Представители орнитомий обитают преимущественно в средних широтах Старого Света. До настоящей работы было известно 30 видов рода Ornithomya. Новый вид - O. triselevae, описан с о-ва Итуруп (Курильские острова, Россия). По данным литературы, 5 видов Ornithomya встречаются на Дальнем Востоке России, а на северных японских островах — 4. Новый вид отличается от других видов Ornithomya щетинками на брюшке.O. triselevae был собран с Ocyris spodocephalus personatus — самой многочисленный воробьинообразной птицы Курильских островов, которая встречается во многих местообитаниях и зимует в Китае.  Новый вид назван в честь старшего научного сотрудника Лаборатории почвенной зоологии и общей энтомологии ИПЭЭ РАН Татьяны Алексеевны Триселевой. A. V. Matyukhin, A. A. Yatsuk,  Ya. A. Red’kin, P. A. Smirnov and E. P. NartshukA New Species of the Genus Ornithomya Latreille (Diptera, Hippoboscidae) from Iturup (Kuril Islands)Entomological Review, 2023, Vol. 103, No. 4, pp. 450–454. DOI: 10.1134/S0013873823040061 https://link.springer.com/article/10.1134/S0013873823040061

На фото: Чеченская республика, участок «Карбоновая ферма», измерительная мачта для измерения потоков парниковых газов методом турбулентных пульсаций. Автор фото: Мамадиев Нурдин. Влияние человека на природные экосистемы значительно увеличилось за последние десятилетия, как результат изменяются их структура и функционирование. Изменения в структуре радиационного, водного и углеродного баланса влияют на региональные погодные и климатические условия. Восстановление лесов и мелиорация земель являются важными компонентами стратегии низкоуглеродного развития и декарбонизации в Российской и мировой экономике. Таким образом, изучение процесса восстановления природных экосистем после нарушений становится чрезвычайно важно в контексте изменения климата. Сотрудниками ИПЭЭ РАН совместно с коллегами из ГГНТУ им. М. Д. Миллионщикова в результате эксперимента по наблюдению за потоками парниковых газов в зоне лесовосстановления в Чеченской республике были получены новые экспериментальные данные об их сезонной и суточной изменчивости, а также об их чувствительности к условиям окружающей среды. Наблюдения за потоками парниковых газов методом турбулентных пульсаций проводились на рекультивированной территории, засаженной саженцами деревьев. Первый год измерений показал, что поглощение СО2 территорией лесовосстановления в умеренно континентальном климате определяется условиями увлажнения в вегетационный период. Поглощение СО2 наблюдалось во время активного роста саженцев деревьев в периоды с оптимальными условиями почвенного увлажнения в весенние месяцы. Периоды продолжительной жары и засухи летом приводили к гибели растительности и эмиссии СО2 в атмосферу. Потоки явного и скрытого тепла также зависели от погодных условий, преимущественно от приходящей солнечной радиации и условий увлажнения. Таким образом, для успешной реализации подобных лесоклиматических проектов, направленных на создание и восстановление лесных экосистем с высокой поглотительной способностью СО2, необходима также разработка соответствующих гидромелиоративных мероприятий, обеспечивающих достаточное количество почвенной влаги. Ссылка на статью: Satosina, E.; Mamadiev, N.; Makhmudova, L.; Kurbatova, J. Carbon Dioxide and Heat Fluxes during Reforestation in the North Caucasus. Forests 2023, 14, 2368. https://doi.org/10.3390/f14122368

Мир Чукотки чудесен и неповторим. Но попасть в этот прекрасный, но такой далёкий мир может не каждый. Тем более замечательно, когда в одном месте собирается много учёных. Что же интересного нашли деятели науки в посёлке с чудным чукотским названием - Мейныпильгыно в 2023 году?  Смотрите в фильме "Чукотка. Наука в Мейныпильгыно". В съемках фильма принимала участие Софья Борисовна Розенфельд, кандидат биологических наук, орнитолог, старший научный сотрудник кольцевания птиц России. 

Раковины C. fluminalis на берегу Каспийского моря (Республика Дагестан). Фото Ольги Аксёновой (ФИЦКИА УрО РАН) Учёные Федерального исследовательского центра комплексного изучения Арктики имени академика Н.П. Лавёрова Уральского отделения РАН (Архангельск) при участии коллег из Института проблем экологии и эволюции им. А.Н. Северцова РАН (Москва) отобрали и изучили образцы инвазионных моллюсков рода Сorbicula, активно распространяющихся в Европейской части России. Исследование нуклеотидных последовательностей митохондриальных и ядерных генов во многом объясняет причины стремительного развития популяций видов корбикула флюминея или восточная корбикула (Corbicula fluminea) и корбикула флюминалис (Corbicula fluminalis) в российских водоёмах.     Моллюски рода Corbicula (от лат. сorbis – корзина), исторически обитавшие в пресных и солоноватых водоёмах Азии, Австралии, Африки и на Ближнем Востоке, в последние десятилетия значительно расширили свой ареал, заселившись в реки и каналы Европы, включая Европейскую часть РФ, а также Южной и Северной Америки. В России инвазии впервые были зафиксированы в реке Шура-Озень (бассейн Каспийского моря, Республика Дагестан) в 2013 году, а затем и в других водоёмах Каспийского бассейна (Юзбаш-Сулакский  и Присулакский каналы и т.д.). Первыми местообитаниями корбикул на севере Европейской части РФ были искусственные водоёмы с подогретой водой, созданные при объектах энергетики. В 2015 году корбикул обнаружили в районе сброса подогретых вод Костромской ГРЭС в р. Волга и в технологическом канале Архангельской ТЭЦ (бассейн реки Северная Двина). Затем моллюски-«корзинки» были найдены в теплом канале Новочеркасской ГРЭС и в реке Дон. В 2022 году учёные Южного научного центра РАН отмечали высокую плотность популяций корбикул на некоторых участках в низовьях Дона (до 50 особей на квадратный метр). С большой долей вероятности корбикулы могли попасть в водоёмы РФ на речных судах вместе с балластными водами, а также путём их переноса перелётными птицами и вместе с интродукцией объектов аквакультуры. Как пояснила директор Института биогеографии и генетических ресурсов Лавёровского центра Юлия Беспалая, корбикулы являются теплолюбивыми представителями животного мира. Для размножения им нужна температура не ниже + 6℃. Моллюски использовали подогреваемые воды энергообъектов в качестве рефугиумов (экологических убежищ), постепенно адаптируясь и распространяясь в соседние водоёмы. Глобальное потепление создаёт дополнительные условия для дальнейших масштабных инвазий. Корбикулы, как и другие двустворчатые моллюски, являются активными биофильтраторами. Попадая в новые водоёмы, они быстро размножаются, достигают большой численности и начинают конкурировать за пищевые ресурсы с местными видами моллюсков, отфильтровывая их личинки (глохидии) из толщи воды и снижая, таким образом, их численность. Высокая плотность «корзинок» также способствует трансформации местообитаний. Для полного понимания репродуктивного успеха инвазионных видов учёные провели анализ не только митохондриальной, но и ядерной ДНК. Ядерная ДНК инвазионных корбикул в России исследовалась впервые. По словам младшего научного сотрудника Лавёровского центра Александра Кропотина, результаты исследований показали, что особи C. fluminea и C. fluminalis могут быть гибридами. Иначе говоря, один живой организм содержит в хромосомах разные варианты ядерной ДНК. Некоторые гибридные особи корбикул полиплоидны, в этом случае организм имеет более одной пары хромосом. – Стремительное развитие популяций связано с тем, что корбикулы могут размножаться путём андрогенеза («мужской партеногенез»). В таких случаях может быть достаточно одной особи, чтобы дать новую популяцию. Мы впервые исследовали ядерные гены корбикул во всех обнаруженных популяциях и выяснили, что в них присутствуют как гибридные, так негибридные особи, – пояснила Юлия Беспалая. Также в ходе исследования было установлено происхождение «вселенцев». Например, особи корбикулы флюминалис, обнаруженные в водоёмах Дагестана и Ставропольского края, оказались генетически наиболее близки к моллюскам, обитающим в реках Азербайджана, Таджикистана, Мьянмы и Турции. Следует отметить, что впервые C. fluminalis из реки Евфрат была описана датским натуралистом Отто Фредериком Мюллером ещё в 1774 году, т.е. почти 250 лет назад. Исследование проведено в рамках работы по гранту РНФ № 21-14-00092 «Филогения, биогеография, интегративная таксономия и особенности репродукции двустворчатых моллюсков рода Corbicula (Bivalvia: Cyrenidae)».

Энерго-массообмен между наземными экосистемами и атмосферой подвержен значительному влиянию современных изменений климата. Многолетние наблюдения за потоками диоксида углерода (СО2) с помощью технологии eddy-covariance являются действенным методом для изучения влияния изменчивости условий окружающей среды на процессы поглощения и эмиссии СО2 различными экосистемами. Как правило, потоки СО2 измеряються датчиком в одной точке над экосистемой и отражают интегральный вклад всех источников и стоков СО2, расположенных с наветренной стороны датчика. Корректная интерпретация получаемого сигнала невозможна без определения области, с которой на датчик приходит сигнал. Используя моделирование и экспериментальные данные, сотрудники ИПЭЭ РАН провели анализ такой области воздействия на потоки СО2 для измерительного комплекса, расположенного в ельнике сфагново-черничном на юго-западе Валдайской возвышенности. Была изучена зависимость области воздействия (или области формирования сигнала) от сезона и направления превалирующего ветра. Область воздействия в анализе харатеризовалась двумя параметрами: дистанцией, с которой оказываеться максимальное влияние на измеряемый поток, и дистанцией, обеспечивающей 80% вклад в измеряемый поток. Оба параметра продемонстрировали слабую сезонную динамику из-за преобладания на территории хвойных деревьев (квазиоднородный лес). Тем не менее, большинство из используемых при анализе моделей для оценки зоны воздействия показали, что летом область, оказывающая максимальное воздействие на сигнал, удалена от датчика на 10–15% дистанции, характерной для зимы, что связано с сезонным изменением динамики воздушного потока. Анализ выявил, что небольшие удаленные участки мелколиственных лесов в отдельных направлениях от измерительного комплекса способны оказывать влияние на зону воздействия. Участки с низкой или менее густой растительностью также влияют на зону воздействия, трансформируя воздушный поток, проходящий над ними. Результаты проведенного анализа имеют важное значение для интерпретации измерений над квазиоднородным лесом, позволяя провести разделение различных источников и стоков, оказывающих влияние на измеряемый поток СО2 в зависимости от сезона и превалирующего направления ветра. Данная работа была выполнена при поддержке Российского научного фонда (грант № 21-14-00209) и в рамках государственного задания Министерства науки и высшего образования Российской Федерации FFER-2022-0002 (тема № 1022031600002-1-1.6.19) Ссылка на статью:Sogachev, A.; Varlagin, A. Seasonal Dynamics of Flux Footprint for a Measuring Tower in Southern Taiga via Modeling and Experimental Data Analysis. Forests 2023, 14, 1968. https://doi.org/10.3390/f14101968