К 80-летию со дня Победы начинаем серию публикаций о сотрудниках ИПЭЭ РАН, участниках Великой Отечественной войны.
И первым героем наших рассказов станет Захаренок Антон Илларионович.
«Война застала меня в Москве, хотя я служил недалеко от Бреста, в городе Кортуз-Береза. 20 июня я приехал в Москву в отпуск на 30 дней, но в воскресенье 22 июня, уже снова выехал к фронту. Конечно, я не встретил свою часть, хотя, преодолевая множество препятствий, все же добрался до Минска, который был охвачен пожаром. Минский горвоенкомат направил меня и других одиночек, также безоружных, в Смоленск, где меня зачислили в 64-ю стрелковую дивизию (отдельный разведбат Ш63).
Сначала было очень трудно и страшно; нужно было добывать интересующие командование сведения о враге, для чего приходилось ползать у расположения противника. Было жарко, земля кругом изрыта бомбами и снарядами, усеяна трупами людей и животных, дышать было просто нечем. Но потом как-то привык и ожесточился, и стало намного легче. В это время наша дивизия неоднократно переходила в контратаку, и, хотя мы наносили врагу большой урон, сами несли значительные потери. Первое ранение — контузию я получил 3 сентября, но через три дня снова встал в строй и продолжил нелегкую деятельность разведчика.
Затем нам пришлось отступить за Днепр. На знаменательной и печальной Соловьевой переправе я увидел ужасную картину: нас непрерывно бомбили фашисты, одна группа самолетов улетала, а другая уже заходила на бомбежку. Вскоре нас отправили в Воронеж для пополнения, потом под Курск и далее — под Серпухов, где трижды с группой бойцов я ходил в тыл к немцам. Однажды ночью мы подорвали два блиндажа, засыпали песком минометы, которые стояли на кладбище, и взяли у убитого офицера планшет с картой и письмами.
Возвращаясь, нарвались на засаду, но вовремя заметили её и смогли отбиться от немцев.
Были и печальные случаи. Один лесник сообщил, что к соседней лесной сторожке немцы ходят на попойку. Мы устроили засаду у края леса у самой сторожки и до утра лежали на замерзшей земле. Утром целая сотня немцев вошла во двор сторожки, а три всадника поехали к реке. Я поднял бойцов и побежал к реке, чтобы перехватить конников, но ноги плохо слушались, было очень холодно, бойцы и вовсе отстали. Всадники быстро вернулись прямо ко мне. Я упал за дерево и направил автомат на первого всадника, но выстрела не произошло — автомат замерз, и мы упустили добычу. Догнать конников не смогли, только брошенная граната поранила лошадь. Это было хуже смерти, так как мы упустили врага, и за это мне крепко досталось.
Потом наша дивизия стала 7-й гвардейской, и многие бойцы получили награды за разгром немцев под Москвой. Наша рота, переименованная из разведбата, участвовала в боях у станции Крюково и наступала вдоль Ленинградского шоссе. После пополнения нас направили к Старой Руссе на Северо-западный фронт.
5 марта 1942 года группа из 22 человек, во главе с командиром капитаном Ф. Цапуриным и меня с оставшимися девятью бойцами взвода, были направлены в тыл к немцам с задачей заминировать три дороги и добыть пленного. Вечером 7 марта мы зарылись в снег на развилке дорог и ожидали врага. Была очень светлая лунная ночь, стоял сильный мороз, но никто не поднимался. Из лесу выехали две лошади, запряженные в сани, в каждом из которых сидело по два человека с автоматами. Я обстрелял первую группу, а бойцы из винтовок — вторую, но лошади унесли немцев в лес, и только два гитлеровца, оба в соломенных лаптях, свалились убитыми; около них лежала полная наволочка с письмами из Германии. Немного подождав, мы обошли это место лесом и вышли на дорогу.
Забрали все необходимое, а трупы оставили лежать. В 10 утра пустая повозка ехала в обратном направлении, сзади нее шли 15 солдат с винтовками наперевес, с интервалом в три шага друг от друга. Они кинули трупы на сани и уехали; мы их не трогали. Конечно, они решили, что мы ушли, но все же держались настороже, видимо, боялись этого места. Я решил, что вернется более значительная и смелая группа, и послал связного к командиру роты с просьбой собрать всех у развилки. Командир согласился, все собрались здесь и расположились с трех сторон. В 18 часов поднялся ветер, и мы увидели, что вдоль поляны прямо на нас двигается более 100 немцев. Мы впустили головную часть колонны на дорогу и открыли с трех сторон огонь. Немецкий капитан был убит, остальные заметались, завязли в снегу и никто не ушел. Один немецкий унтер-офицер поднял руки и сдался в плен. Мы захватили трофейное оружие и, не теряя времени с пленным, пошли другим путем обратно, переползли линию фронта под осветлением ракет и благополучно вернулись. Мы были голодные, усталые, но очень радостные, а потом стало известно, что было убито 13 немцев. Об этом написали в газете «Известия» под заголовком «Следопыты».
(Заметка из институтской стенгазеты к 30-летию Победы).