Перейти к основному содержанию

Интервью с главным научным сотрудником ИПЭЭ РАН Владимиром Матвеевичем Ковальзоном

Ковальзон

Зачем нам нужен сон? Можно ли меньше спать без ущерба для здоровья? Что означают наши сновидения? Об этом рассказывает В.М. Ковальзон, главный научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А.Н.Северцова РАН, доктор биологических наук, председатель правления Национального сомнологического общества.

– Владимир Матвеевич, сон составляет значительную часть нашей жизни. Тем не менее, многие люди считают, что сон – это что-то ненужное, лишнее, лучше бы нам не спать, тогда бы мы больше успевали во время бодрствования. Расскажите, пожалуйста, какую действительно роль в нашей жизни играет сон.

– Если бы сон был не нужен, если бы можно было обойтись бодрствованием, никто бы не спал. Однако все животные имеют состояние активности и покоя. Если эволюция эти состояния создала, значит, это имеет какие-то преимущества для выживания, которые позволили этим процессам закрепиться. Другое дело, что в условиях цивилизации какие-то вещи, которые нам эволюционно были даны, становятся ненужными.

Например, очень многие исследователи считали до недавнего времени, что механизмы быстрого сна жизненно необходимы для нормальной работы мозга. Но дело в том, что в ходе эволюции все это подстраивалось под определенный период. Определенные гены у нас экспрессируются, когда мы бодры, и не экспрессируются, когда мы находимся в состоянии покоя, в состоянии сна. А другие гены, наоборот, почему-то не экспрессируются, когда мы находимся в состоянии покоя и сна, и экспрессируются только в бодрствовании.

В медицине описан больной, который получил в 20-летнем возрасте шрапнельное стволовое ранение в голову. Обычно после такого попадания осколков в область ствола мозга человек погибает. Он действительно был много дней в коме, потом его долго выхаживали, но в конце концов он выздоровел. Через 15 лет после ранения он случайно попал в лабораторию по изучению сна, и с удивлением ученые обнаружили, что никакого быстрого сна у него вообще нет. Томограмма показала, что у него в стволе мозга и мозжечке оставались осколки, в том числе в той области ствола, в которой находится центр, запускающий механизм быстрого сна.

– Как же он жил все эти годы?

– Он практически не видел снов. Его много ночей подряд записывали, и лишь на четвертую ночь у него появились крошечные 6-минутные фрагменты быстрого сна (сна со сновидениями). У нас быстрый сон занимает обычно два часа каждую ночь, а у него – четыре-пять минут. При этом он хорошо себя чувствовал, жил, учился, работал юристом. У него не было ни нарушения памяти, ни других когнитивных нарушений.

Потом его нашли еще через 35 лет, когда ему было уже 68, и вновь записали. У него сон немного наладился. При первом обследовании его сон продолжался примерно четыре с половиной часа за ночь. К 70-ти годам он спал уже около шести часов, и быстрый сон продолжался от 0 до 15 минут. Все равно это несравнимо с нормальным сном у здоровых людей. Но поразительно то, что тесты на интеллект показали норму или даже выше нормы.

– Зачем же тогда нам нужен быстрый сон?

– Альтернативная гипотеза была сформулирована много лет назад американским нейрофизиологом Говардом Роффворгом. Он писал, что РЕМ-сон (быстрый сон) нужен для созревания нервной системы. Скажем,  новорожденный ребенок спит 16 часов в сутки, из них восемь часов у него уходит на то, что он сосет, и которых и восемь часов приходится на так называемый активированный сон, который считается предшественником быстрого сна у взрослых. Потом, по мере того как нервная система созревает и созревание нейронов прекращается, происходит резкая редукция быстрого сна, и примерно к четырем-пяти-шести годам у ребенка процент быстрого сна такой же, как у взрослого. Таким образом, был сделан вывод о том, что, когда уже мозг созрел и митозы нейронов прекратились, быстрый сон столь важной роли уже не играет. Но сейчас и и этот вывод ставится под сомнение.

Надо сказать, что сомнология — область, в которой я работаю, – одна из самых бурно растущих ветвей мощного древа нейронаук. Открытия в нашей области в последнее время происходят буквально по несколько раз в год, может быть, даже каждый квартал. Потрясающие работы, которые заставляют нас по-новому взглянуть на процессы бодрствования и сна.

Так вот, недавние работы японских исследователей показали, что можно сделать таких мутантных мышей, у которых полностью исчезнет быстрый сон. Причем они, видимо, и вырастают без него. Конечно, страшно интересно, чем всё закончится, – это совсем свежая работа. Авторы пишут, что эти мыши не отличаются от других мышей: они фертильны, они нормальные абсолютно. Думаю, что в ближайшее время такие мыши появятся, и можно будет детально изучить, чем они все-таки «платят» за это врожденное отсутствие быстрого сна.

Удивительные вещи открываются. При том, что мы в этом состоянии проводим восемь часов каждый день, из них два часа в состоянии сна со сновидениями, – ни одно из существующих объяснений нельзя считать достаточно убедительным. По большому счету, несмотря на множество прорывных открытий, мы ничего не знаем о работе мозга. Только в конце XX и в начале XXI века ученые получили инструменты, с помощью которых можно прицельно изучать живой мозг: человека — с помощью нейросканирования, а у животных — с помощью инновационных специальных методик – нейрогенетики, хемогенетикаи, оптогенетикиа и некоторых других. Эти методы, которые сейчас бурно развиваются, позволяют надеяться, что в ближайшие годы с помощью этих инструментов ученые что-то важное, наконец, все-таки поймут.

– Владимир Матвеевич, что представляют собой наши сновидения и для чего они нам нужны?

– Сны и сновидения – это не моя тематика, потому что я физиолог, а сновидения – это психологическая проблема. У нас есть научное общество по изучению сновидений, его руководитель – Елена Александровна Корабельникова. У них 6-9-го апреля проходит очень интересный международный конгресс по сновидениям.

Но если вы хотите знать мое личное мнение, хотя я этим, еще раз подчеркиваю, не занимаюсь, то есть среди существующих гипотез так называемая «нейрокогнитивная» теория сновидений, которая мне кажется наиболее убедительной. Согласно этой теории, сновидения «специально» эволюция не создавала, а они появились в «точке пересечения» двух могучих ветвей эволюционного древа: эволюции мышления (в особенности, формирования сложных, «четырехмерных» зрительных образов) и эволюции цикла бодрствование-сон, представляя собой своеобразный «естественный эпифеномен» активации мозга в фазе быстрого сна. Дело в том, что в фазе быстрого сна, когда снятся сны, активация мозга выше, чем в состоянии спокойного бодрствования. Состояние мозга при этом приближается к его состоянию активности при очень сильном эмоциональном возбуждении. При этом происходит очень сильная аритмия  всего организма – сердца, и дыхания (тахикардия чередуется с брадикардией), а мышечная система полностью выключена (за исключением дыхательной и глазодвигательной мускулатуры); в общем, состояние очень опасное, я бы сказал – чреватое...

Один из моих учителей, покойный Александр Моисеевич Вейн, говорил, что жизнь висит на волоске в этом состоянии, которое под утро у нас наступает. Конечно, он имел в виду своих пациентов, а не молодых и здоровых людей. Действительно, один из психических пиков спонтанных смертей приходится именно на ранний утренний период, когда максимально представлен быстрый сон.

Если в эксперименте мы начинаем лишать подопытную крысу быстрого сна в течение длительного времени (2-3 недели), то у нее полностью разрушается иммунная система, и животное погибает от сепсиса, который  возникает вследствие того, что обычные микробы, живущие в здоровом кишечнике, вдруг начинают проникать в кровь. Это показано экспериментально.

– Но в то же время вы рассказывали о человеке, который был лишен этой возможности в результате ранения, и прекрасно себя чувствовал.

– Да. Это приводит к мысли, что есть две разные системы – система, генерирующая  состояние сна, и система, реализующая это состояние. Если мы систему, реализующую состояние сна, начинаем подавлять, то желание уснуть не исчезает, оно нарастает, и тогда возникает крайне тяжелое состояние, которое может привести к смерти.

А вот если в результате эксперимента или какого-то случайного заболевания нарушается механизм, который генерирует это состояние, то может ничего явного не произойти. И в подтверждение этого величайший сомнолог Мишель Жуве, тоже один из моих учителей, за год до смерти издал книжку, которая скоро выйдет в России в моем переводе. Она называется «Сон, сознание и бодрствование». И он там приводит случай, который был в свое время им описан, но не привлек тогда достаточного внимания.

Это был единственный случай в истории мировой медицины, когда больной действительно не спал в течение четырех месяцев. Полторы тонны бумаги исписали, регистрируя и исследуя его ЭЭГ. У него был крайне редкий диагноз – так называемая хорея Морвана. Я спрашивал у наших неврологов, никто из них никогда с этим заболеванием не сталкивался. За всю историю описано в англоязычной литературе только около двух десятков таких случаев. У этого больного, в числе прочих симптомов, была полная потеря сна, и он четыре месяца не спал совсем, что было подтверждено объективно, поскольку всё это время у него непрерывно регистрировали ЭЭГ. При этом никаких когнитивных нарушений у него не отмечалось вообще; например, днем он играл в карты с родственниками, которые приходили его навещать, и выигрывал! Потом он умер, несмотря на все усилия врачей спасти его. Однако непосредственная причина смерти осталась не совсем ясной.



Так или иначе, это удивительный феномен – обычный человек не может не спать так долго. Он погибает значительно раньше. Видимо, у этого человека была разрушена та система, которая генерирует сон, а не та система, которая реализует сон. Хорея Морвана — аутоиммунная болезнь, когда в организме вырабатываются аутоантитела к некоторым белкам, формирующим определенные каналы в нервных клетках, которые участвуют в проведении ионов калия.

Недавно группа авторов провела интересное исследование плодовых мушек. У мушек нет настоящего сна, такого, как у нас с вами, но у них есть периоды покоя, и обычно они в темноте находятся в состоянии покоя (5-10 часов), а когда вокруг светло, они активны. И вот среди полутора тысячи таких мушек генетики нашли небольшую группу «малоспящих», которые проводили в состоянии покоя меньше часа в сутки, а среди этой последней группы – одну мушку, которая «спала» 15 минут в сутки, вторую, которая «спала» 14 минут, и третью, которая «спала» четыре минуты в сутки.

Потом они стали смотреть, может, эти мухи меньше живут? Вроде бы нет, не подтверждается. Такие мухи в естественной среде, видимо, выжить не могут, но в искусственных условиях, в лаборатории, такие мухи, такие мыши, а, вполне возможно, и человек (например, в условиях больницы), лишенные быстрого сна и даже всего сна, вполне могут жить и даже неплохо себя чувствовать. Из этого следует, что, в принципе, можно, вероятно, несколько уменьшить продолжительность ночного сна без повышения дневной сонливости путем того, чтобы воздействовать на систему генерации сна.

Правда, мы пока не можем этого сделать: мы даже не знаем, что это за система, можем лишь догадываться. Это новая область, которая нам только открывается. Сейчас стоит вопрос о том, что, действительно, можно будет в будущем воздействовать на эти системы, вызывая эффект оптимизации сна, и человек в будущем сможет без вреда для здоровья и без сокращения жизни спать меньше.

– Владимир Матвеевич, хотела спросить о состоянии бессонницы. Многим людям оно знакомо, и, как правило, это состояние достаточно мучительно. Какие методы борьбы с бессонницей вы рекомендуете?

– Как биолог могу сказать, что вред от нарушенного сна меньше вреда от принимаемого снотворного. К сожалению, современные снотворные очень несовершенны, и они почти все «бьют» по определенной системе в головном мозге, которая очень не любит, когда на нее воздействуют. В этом смысле показателен пример Л.И. Брежнева, о котором рассказывал в своё время Е.И.Чазов. Врачи не разрешали ему пользоваться снотворным, тогда вообще хороших снотворных не было. Но он сам себе придумал какую-то адскую смесь и посылал свою прислугу в обычную городскую аптеку, покупал и принимал снотворное каждый вечер. Врачи ничего не могли с этим поделать. Ему казалось, что он хорошо себя чувствует, но под действием этих веществ начинал деградировать. У него очень быстро на глазах у всей мировой общественности развились когнитивные нарушения, в силу того, что он каждый вечер принимал эти вещества. И надо сказать, что вещества этой группы все фармфирмы продолжают активно выпускать и продавать.

Если у вас есть какие-то проблемы со сном, обращайтесь к врачу-сомнологу (центры нарушений сна сейчас есть во всех крупных городах), не обращайтесь к неврологу, к терапевту, к психиатру. Эти специалисты, как правило, мало что понимают в нарушениях сна. В наших медицинских институтах этому не учат, поэтому они часто ставят ложные диагнозы и навязывают больным препараты, которые не просто бесполезны, а очень вредны.